НОВОСТИ:

<< ГЛАВА 3. п.4(1)

СОДЕРЖАНИЕ

Далее:  ГЛАВА 4. п.1 >>

ГЛАВА III. СУБЪЕКТ НАУКИ ФЕНОМЕНОЛИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ И ЕГО ПЕРСПЕКТИВЫ

 Познание как способ бытия в мире. В качестве этого существующего Дазайн характеризуется категориями принадлежности. Эти характеристики принадлежности представляют Дазайн в качестве "в-мире-бытие" (Инзайн). Однако в-мире-бытие нельзя понимать по аналогии со смыслом таких высказываний, как вода в стакане, платье в шкафу или вещь в мировом пространстве. В-мире-бытие Дазайн – это не наличие одного предмета внутри другого, а скорее существование через  посредство другого. Это некоторое состояние бытия, это экзистенциальная характеристика.
"Инзайн" столь же мало предполагает пространственное положение сущих друг в друге, как первоначально приставка -в- вовсе не означают пространственных отношений такого рода.
Тот факт, что у меня на столе есть стакан, но нет бутылки – это особенность моего бытия – это мое в мире бытия, это характеризует как-то меня. Таким образом, мое Дазайн – воплощение в присутствии, соприкосновение с чем-то, соответственно в отсутствии чего-то, в заботе о чем-то и т.д. Поэтому и познание в экзистенциалистском понимании – есть не просто некоторый процесс взаимодействия субъекта и мира и тем более    воздействия мира на субъект, а определенный способ бытия в мире.
Когда я интересуюсь чем-то в мире – это мой способ связи с миром, иначе говоря, это способ моего существования, это характеризует не мир, а меня. Исходя из этих общих соображений, Хайдеггер делает вывод, что для фундаментальной онтологии обычного описания мира, как его дает естествознание и здравый смысл, т.е. как некоторой совокупности объектов: деревьев, зданий и мозгов, недостаточно. Это описание онтологично, но не в экзистенциалистском понимании онтологии. Это не способ описать бытие в мире сущего. Оно описывает сущее, а не его бытие. То есть, не то, что делает это сущее существующим для меня. Последнее возможно только тогда, когда мы внимание сосредотачиваем не на вещах мира самих по себе, а на том, что вещи выступают как носители определенной ценности для человека.
Сами по себе вещи есть нечто внутри мира. Но через их отношение к человеческому Дазайн можно проникнуть внутрь Дазайн, т.е. от того, что есть внутри мира, если мы будем рассматривать это внутри мира как феномены, мы доберемся до характеристик того, что составляет центр существования. Эту принадлежность внутримирового  Дазайн Хайдеггер называет мировостью Дазайн. Мировость, таким образом, не характеристика вещей самих по себе (твердость, тяжесть и т.д.), мировость («вельтлихкайт») – это экзистенциальная характеристика. «“Мирность” онтологическое понятие и подразумевает структуру конститутивного момента бытия-в-мире. Последнее же нам известно как экзистенциальное определение присутствия. Мирность есть соответственно сама экзистенциал» [513: 64]. Это конститутивный момент в мире бытия, а в мире бытие – это мое бытие, следовательно, это конститутивный  момент моего бытия.

Мир субъектов и мир объектов. Мир – это не вселенная, не совокупность туманностей, планет, комет, искусственных спутников. Мир – это некоторая характеристика Дазайн. Мировым называется лишь способ бытия Дазайн, но ни коим образом на способ в мире сущих предметов. То, что принято называть в литературе мир человека. Это жизненный мир, о котором можно говорить экзистенциально. Вещи, поэтому, относятся к миру. Они являются внутримировыми.
Поэтому результат обыденного и научного познания – то, что наука представляет как картину мира самого по себе, Хайдеггер квалифицирует как обезмиривание мира, т.е. на место мира становится сущее, что есть в мире, а сам мир, т.е. то, что связывает это в некоторый единый комплекс, исчезает. Анализируя научную картину мира и обиходные представления, Хайдеггер не без тонкости раскрывает человеческий момент в том, что называется картиной мира.
Он демонстрирует подлинное присутствие субъекта во множестве научных и обиходных представлений. Так, например, пространственные размеры и расстояния представляются очевидными характеристиками объекта самого по себе. Но разве не говорим мы, что от А до Б десять минут ходьбы или ночь на поезде. Не измеряем ли мы расстояния нашими человеческими действиями и характеристиками. Однако Хайдеггер не делает из этой  субъективности наших представлений о пространстве вывода о субъективности самого пространства. Как бы мы ни измеряли расстояния, они сами по себе относятся к внутри миру, они внутримировые. Они не касаются мировости этого мира, т.е. они не касаются экзистенциального переживания расстояния.
Подобно Гуссерлю, Хайдеггер совершенно справедливо отвергает обвинение в субъективизме. Он не считает субъекта причиной вселенной. «Ни онтологическое изображение внутримирного сущего, ни онтологическая интерпретация бытия этого сущего не сталкиваются как таковые с феноменом “мир”. В обоих этих способах подступа к “объективному миру” мир, различным образом, уже “предполагается”» [513: 64]. Так каузальность (причинность) есть внутримировая категория и поэтому с ее помощью нельзя характеризовать отношения между "Я" и его миром. Форма взаимоотношения “Я” и мира - это форма корреляции, это своего рода корреляция. Субъект, использующий категорию причинности, творит мир по причинному механизму. А ведь «прояснение бытия-в-мире показало, что не “бывает” ближайшим образом и никогда не дано голого субъекта без мира. И так же в итоге не дано сначала изолированное Я без других» [513: 116]. Например, стол сделан для, книга куплена для, подарок приготовлен для. И только в этом аспекте предметной действительности раскрывается специфика экзистенциалистского понимания.

Познание истины как модуса бытия. Ключевой момент экзистенциалистской теории – необходимость различения сущего и бытия этого сущего. «Спрошенное подлежащего разработке вопроса есть бытие, то, что определяет сущее как сущее, то, в виду чего сущее, как бы оно ни осмыслялось, всегда уже понято. Бытие сущего само не “есть” сущее» [513: 6]. Сущее есть независимо от опыта, знания и положения, при помощи которых его (сущее) открывают, бытие же есть только в понимании сущего, к бытию которого нечто относится как понимание "Бытие". Поэтому бытие может быть неопределенным, но оно никогда не является непонятным.
Отсюда в онтологии Хайдеггера появляются такие характеристики бытия, как страх, забота, тоска. То, что раньше философы не рассматривали данные категории в качестве онтологических категорий, является важным пороком прежнего способа философствования, не являвшегося гуманистическим. Всякий вопрос о бытии мира (не путать с самим миром), независимо от субъекта, – просто бессмысленный вопрос. В нем заключается порок прежнего способа философствования, поскольку независимость -от- есть частный случай связи -с-. «Вопрос о смысле бытия становится вообще возможен только если нечто подобное пониманию бытия есть. К бытийному образу сущего, которое мы именуем присутствием, принадлежит понимание бытия» [513: 200].
В экзистенциалистском смысле, когда я говорю, что объект существует независимо от меня, и, тем самым, я устанавливаю некоторый способ отношения между собой и объектом, т.е. я характеризую некоторый способ своего бытия и некоторый способ бытия по отношению ко мне самому, моей действительности.
Поэтому реальность мира (по логике Хайдеггера) вообще не надо доказывать. Она дана по определению, независимо от того, говорю ли я (в смысле традиционного философствования) «мир есть мое творение» или «мир независим от меня». В том и другом случае реальность мира есть нечто переживаемое. Реальность мира есть нечто данное и, следовательно, ее не надо доказывать.
Реальность, в экзистенциальном смысле, есть предмет заботы, страха... И как проявляющее себя в импульсе и воле субъекта, как противодействующее. Противодействие и противодейственность характеризует бытие внутри мира сущего. Но как раз поэтому существование вне субъекта не означает существование независимо от субъекта в онтологии, которую строит экзистенциализм. Мир (сущее) нам противодействует. Но именно в этом противодействии мы осознаем реальность мира, а наше осознание реальности – это специфически наш способ бытия.
«Сопротивление характеризует “внешний мир” в смысле внутримирового сущего, но никогда не в смысле мира. “Сознание реальности” само есть некий способ бытия-в-мире» [513: 211]. К этому экзистенциальному феномену сводится вся проблематика внешнего мира. К феномену сознания реальности. «Пока присутствие, т.е. онтическая возможность бытийной понятности, есть, бытие “имеет место”. Если присутствие не экзистирует, то ”нет” также “независимости” и “нет” также “по-себе”. Подобное тогда ни понимаемо ни непонимаемо. Тогда внутримировое сущее тоже и не может быть раскрыто и не способно лежать в потаенности. Тогда нельзя сказать ни что сущее есть, ни что оно не существует. Это теперь, пока есть бытийная понятность и тем самым понимание наличности, можно конечно сказать, что тогда сущее будет еще и дальше быть» [513: 212].
До тех пор, пока нет человека, исследующего мир, который боится чего-то, который заботится о чем-то, до тех пор нельзя сказать в экзистенциалистском смысле, что все это есть, все это сущее, но оно не относится к миру. Оно не обладает бытием. Нельзя упускать из виду одну тонкость, на которую постоянно обращает свое внимание Хайдеггер: от понимания зависит бытие, а не сущее.
Онтология Хайдеггера предметом своим имеет структуру мира для человека, а не содержание этого мира. Законы Ньютона до него не были ни истинными, ни ложными. Но это не может означать, что сущее, которое они обозначали до их открытия, не существовало. Это сущее существовало до человека, до Ньютона, но не обладало бытием. «Познание есть бытийный модус присутствия как бытия-в-мире, оно имеет свое онтическое фундирование в этом бытийном устройстве» [513: 61]. Вопрос о существующем не проблема для фундаментальной онтологии, в то время как вопрос об истинности или ложности входит в круг компетенции этой онтологии (а не гносеологии), как вопрос о специфических формах бытия (Дазайн), т.е. о специфических формах моего собственного бытия. Истина –  способ бытия открывающим, а не традиционно понимаемое адекватное отображение характеристик действительности. «Бытие – не сущее – “имеется” лишь поскольку есть истина. И она есть лишь поскольку и пока есть присутствие. Бытие и истина “существуют” равноисходно» [513: 230].
Хайдеггер смещает акцент в вопросе об истине к субъекту и, получается, что когда я открываю истину, то это моя характеристика, характеристика моего Дазайн в мире, а не самого мира по себе. Не истина – моя характеристика, и не открывание истины –  моя характеристика, а способ бытия открывающим. «Истинность имеет, таким образом, никак не структуру согласованности между познанием и предметом в смысле приравнивания одного сущего (субъекта) к другому (объекту)» [513: 218-219].
Истина  не внутримировое, не отношение двух объектов (один – сущее познаваемое, другой – сущее познающий). Эти два объекта одинаково относятся к сущему. Если мы хотим открыть бытие, исследовать бытие, то мы должны сместиться к субъекту, а точнее к его наличному бытию в мире. Субъектно-объектные отношения, ставшие альфой и омегой традиционного (после сократовского) способа философствования, не работают в экзистенциализме, он полностью вне этой проблематики. При этом “субъект” и “объект” суть несоответствующие термины метафизики, которая с ранних пор господствовала в интерпретации языка в виде западноевропейской “логики” и “грамматики”. Тогда оказывается важным не то, что мы познаем, а важно, что мы познаем сам процесс познавания, переживание познавания.
Таковы базисные положения хайдеггеровской философии, которые он развертывает в I части «Бытия и времени». Они являются базисными для всей экзистенциалистской философии, т.к. относятся к принципам анализа, к его методу, к ядру того мира, который изучает экзистенциализм – миру субъекта, жизненному миру человека.
Итак, Хайдеггер, подобно своему учителю Гуссерлю, претерпевает эволюцию, но уже в сокращенном виде, в масштабах одной работы.
Мартин Хайдеггер в своей фундаментальной работе «Бытие и время», в первой ее части, предлагает результаты феноменологического анализа бытия. Во второй части, по замыслу автора, должен был быть изложен метод феноменологического анализа. Но эта часть не была написана. Метод оказался не нужен. В 1 части работы «Бытие и время» был дан образец видения мира, подхода к миру Хайдеггера. У другого будет другой мир, а как он строится, можно будет изучить по образцу, предложенному в 1 части «Бытия и времени». Создание и изложение метода феноменологического анализа бытия привело бы к результатам крайне нежелательным для Хайдеггера, как экзистенциалиста. По его мнению, всякий метод претендует на универсальность и всеобщность. Создание и применение метода привело бы не только к противоречию с хайдеггеровским пониманием философствования, но и нивелированию особенностей экзистенциалистской философии как таковой. Мало того, что она тогда бы ничем не отличалась от традиционной философии, – это стало бы подражанием научному способу мышления, привело бы к обезличиванию любого, кто бы стал пользоваться таким методом, овнешлению его и его мира, к потере экзистенции.

Проявляйте уважение!
При копировании материала, ставьте прямую ссылку на наш сайт!