На главную
www.Mini-Portal.ru

..

НОВОСТИ:
..........................................

   HardWare.

   Интернет.

   Технологии.

   Телефоны.

   Нетбуки.

   Планшеты.

   Ультрабуки.
..............................

.............................................

Поиск по сайту:

.............................................

.............................................

.............................................

..........................................

.............................................

Яндекс.Погода
Философия на mini-portal.ru
Далее:  Глава 2, п.2(2) >>
2. Основные версии конвенционализма.

 Конвенционализм Анри Пуанкаре.

 Занимаясь преимущественно математикой и математической физикой, Пуанкаре предложил новую в истории философии науки, а именно конвенционалистскую трактовку природы математического знания, полагая математические суждения и аксиомы разновидностью допущений, зависящих от ценностно-психологических установок ученого. Системы аксиом, лежащие в основе тех или иных математических теорий, являются, как утверждал Пуанкаре, результатом творческой, конструирующей способности познающего субъекта. Математик сам «… творит факты этой науки, или, скажем иначе, их творит его каприз» [2, с. 17]. Основанием для предпочтения одной системы другой Пуанкаре считал "удобство" или "полезность" системы. Под "удобством" понималось достижение научной цели, решение задачи наиболее простым, экономичным или быстрым путем. На свободную деятельность математика в выборе какой-либо аксиоматической системы налагается лишь одно важное ограничение – недопущение в ней логических противоречий: «Самый выбор остается свободным и ограничен лишь необходимостью избегать всякого рода противоречия» [1, с. 58].
Кроме того, в отличие от логицистов (Рассел [см.: 104-109], Уайтхед, Кутюра) и вопреки догматическому конвенционалистскому пониманию природы математических аксиом и суждений Пуанкаре признавал существование некоторых опирающихся на интуицию истин, являющихся не абсолютно субъективными произвольными допущениями, а с необходимостью навязываемых всякому математику, лишь только он начинает заниматься доказательством.
Таким образом, согласно Пуанкаре, наряду с произвольно принятыми определениями, имеющими статус “чистых конвенций”, в математике огромную роль играют некоторые интуитивно усматриваемые очевидности – истины, носящие общезначимый характер (аксиома математической индукции, интуиция чистого числа и т.п.). Это ограничивает возможность полной логизации математики, превращение ее в набор произвольных конвенций и допущений. Поэтому конвенционалистская трактовка природы математического знания имеет, по Пуанкаре, свой предел.
Согласно Пуанкаре, в отличие от аксиом арифметики, аксиомы геометрии не являются интуитивно постигаемыми самоочевидными истинами, а имеют характер скрытых дефиниций, т.е. являются, в конечном счете, конвенциями: «… геометрические аксиомы не представляют собой ни математических суждений a priori, ни фактов опыта. Они суть конвенции…» [1, с. 58]. В другом месте он подчеркивает интеллектуально-игровой характер этих конвенций, т.к. они «являются созданием свободного творчества нашего разума, который в данной области не знает никаких препятствий. Тут он может утверждать, т.к. он же и делает себе предписания…Эти предписания имеют значение для нашего познания, которое без них было бы невозможно; но они не имеют значения для природы» [1, с. 6-7]. Критерием принятия той или иной системы аксиом геометрии являются соображения прагматического удобства: «Если теперь мы обратимся к вопросу: является ли евклидова геометрия истинной, – то найдем, что он не имеет смысла. Это было бы все равно, что спрашивать, правильна ли метрическая система в сравнении со старинными мерами? Или: вернее ли декартовы координаты, чем полярные? Одна геометрия не может быть более истинна, чем другая: она может быть только более удобна» [1, с. 58].
Вышеприведенные высказывания Пуанкаре ярко показывают конвенционалистский характер его воззрений на природу геометрических аксиом. Впрочем, они вполне относимы и к его пониманию фундаментальных положений физики. Однако в работах французского мыслителя имеется ряд суждений, которые не согласуются с доктриной ортодоксального конвенционализма. Пуанкаре часто подчеркивал, что научно значимые конвенции геометрии находятся в определенном соответствии со свойствами той действительности, к которой они применяются. Он писал, что «если бы перенести нас в некоторый мир (который я называю неэвклидовым…), то мы были бы вынуждены усвоить себе и некоторые другие конвенции» [1, с. 9]. Смягчая далее позицию конвенционализма, Пуанкаре утверждает, что произвольность царит лишь в момент формулирования тех или иных геометрических аксиом, субъективно устанавливаемых учеными без обнаружения их в окружающем мире; в этом смысле аксиомы и называются конвенциями. Но научная значимость этих аксиом, по мнению Пуанкаре, зависит от того, соответствуют ли они какой-либо известной человеку реальности.
Уточняя свою позицию, он разделяет мнение, согласно которому критерий удобства, на основе которого происходит выбор той или иной системы аксиом, не является исключительно субъективным удобством, а определяется более или менее точным соответствием природе. На это счет у Пуанкаре есть недвусмысленные высказывания: «Евклидова геометрия удобнее тем, что она достаточно точно соответствует свойствам естественных твердых тел – тел, к которым приближаются члены нашего организма и наши глаза и из которых мы строим наши измерительные приборы» [1, с. 59].
Можно оспаривать мнение Пуанкаре о том, что «евклидова геометрия есть и остается более удобной» в смысле наиболее полного соответствия свойствам природных тел, но совершенно ясно, что с его точки зрения эта геометрия основывается не на абсолютно произвольных допущениях, а на таких соглашениях, которые приблизительно верно соответствуют свойствам мира, в котором живет человек.
Очевидно, что учение Пуанкаре о конвенциональном характере геометрических аксиом и явилось той плодотворной почвой, на которой вырос конвенционализм как общая методологическая позиция. Наряду с высказываниями, с которыми согласился бы самый радикальный конвенционалист, у Пуанкаре встречаются положения, которые явно нельзя оценить как строго конвенционалистские.
Неслучайно сам Пуанкаре выступал против позиции фундаментального конвенционализма Леруа. Именно Эдуард Леруа - неотомист, представитель модернизма в католицизме, оформил конвенционализм в качестве общефилософского учения. Причем сделал это он с позиции традиционной религиозной концепции двух родов истин.
Пуанкаре, резко отмежевываясь от точки зрения своего воинствующего сторонника, следующим образом формулирует концепцию фундаментального конвенционализма: «Наука состоит из одних конвенций, и своей кажущейся достоверностью она обязана только этому обстоятельству; научные факты и – тем более законы – суть искусственные создания ученого; поэтому наука отнюдь не в состоянии открыть нам истину, она может служить нам лишь правилом действия» [3, с. 149-150].
Заслугой Пуанкаре является то, что он впервые в философии и методолгии науки остро поставил вопрос о роли конвенций в науке, в частности, в геометрии. Но для него нет ясности в вопросе об отношении этих конвенциональных установлений, конвенционально принятых аксиом к реальности. Он не смог разрешить этой проблемы. Как верно отмечает В.Н. Кузнецов, «подчеркнув наличие конвенций в начале геометрического познания, он не смог показать, каким образом в ходе своего развития оно наполняется объективным содержанием, свободным от условности и исключающим всякую произвольность» [110, с. 110].
Более сложными становятся взгляды Пуанкаре, когда он начинает анализировать гносеологическую природу физического знания. Многие его высказывания звучат действительно крайне конвенционалистски. Различая в физике истины чисто опытного происхождения, устанавливаемые с известным приближением, и строго достоверные «постулаты, приложимые к совокупности процессов всей Вселенной», Пуанкаре заявляет, что «постулаты эти сводятся, в конце концов, к простым конвенциям. Эти конвенции мы вправе устанавливать, так как заранее уверены, что никакой опыт не окажется с ними в противоречии» [1, с. 140].
Но, отмежевываясь от позиции Леруа, Пуанкаре добавляет при этом: «Такие конвенции, однако, вовсе не абсолютно произвольны, они вовсе не являются созданием нашей прихоти. Мы усваиваем их только потому, что известные опыты показали нам все их удобство» [1, с. 140]. В другом месте, говоря о необходимости этих конвенций, Пуанкаре замечает: «Эти предписания необходимы для нашей науки, которая была бы без них невозможна; они не необходимы для природы. Следует ли отсюда, что предписания эти произвольны? Нет, тогда они были бы бесполезны. Опыт сохраняет за нами нашу свободу выбора, но он руководить выбором, помогая нам распознать наиболее удобный путь» [1, с. 6].


Далее:  Глава 2, п.2(2) >>

Все права защищены © Copyright
Философия на mini-portal.ru

Проявляйте уважение!
При копировании материала, ставьте прямую ссылку на наш сайт!