НОВОСТИ:

СОДЕРЖАНИЕ

Коськов С.Н. Статьи.

Коэволюция когнитивных задач и
ценностно-мировоззренческих установок

Одной из центральных проблем современной философии является переосмысление природы и статуса субъекта научного познания в направлении не только признания принципиально социального характера субъекта научной деятельности, признания за ним  не просто активной роли в моделировании познаваемой им  реальности , но и творящей научное знание инстанции.

Наука предстает многомерным, системно-организованным объектом, познание которого вне взаимозависимости различных элементов, составляющих культуру, просто невозможно. Современные модели науки учитывают социальный характер субъекта научного  познания и научной деятельности, фундаментальную роль научных коммуникаций в процессе создания и утверждения научных концепций, первостепенное эпистемологическое значение  на всех этапах научного познания  введения  значительного количества   научных  конвенций, утверждаемых на основе коллективного научного разума.Изучая научную деятельность, необходимо учитывать не только субъект-объектные отношения, определяемые во многом содержанием изучаемых объектов, но и   межсубъектные когнитивные коммуникации. Необходимыми и центральными элементами внутринаучных когнитивных коммуникаций  являются разноообразные и многочисленные научные конвенции, предлагаемые и принимаемые (или не принимаемые) членами научного сообщества. Совокупность научных конвенций  в отдельной науке или научной дисциплине  представляет собой систему достаточно консервативную, но вместе с тем принципиально открытую  к введению новых конвенций и изменению или отказу  от  старых. Механизмом, регулирующим этот процесс, является научный консенсус. Его выработка занимает определенное, иногда длительное время, а на его результат  влияют  не только логико-эмпирические факторы, но и социальные, мировоззренческие и прагматические установки и предпочтения  ученых. Без фундаментальной философской рефлексии  природы  научных  конвенций  и их особой роли в процессе научного познания невозможно  построить адекватные реальной науке модели ее структуры и развития.Изучение существенных изменений процесса современного научного познания и  рефлексии этих новаций методологическим сознанием способно дать новые  импульсы развитию философского знания. Изучение изменений, происходящих в методологии науки, в особенности в условиях формирования полинарности моделей познания, требует ресурсов различных разделов философского знания – логики, теории познания, философской антропологии, этики и др. – и тем самым выполняет интегрирующую функцию в философии. Анализ эволюции методологического сознания, природы знания и переосмысление статуса познающего субъекта – один из самых важных путей самопознания философии. В эпоху, когда происходит смена типов рациональности, ориентация познавательных процессов не только на истинность и нормативность, но и на различные типы ценностей, особое значение приобретают усилия, направленные на построение   систематизирующих и синтезирующих методологических концепций.В отечественной литературе  широкое обсуждение вопроса о соотношении ценностного и познавательного началось еще в 60-е годы XX века. Результатом этого обсуждения в рамках марксистской  философской парадигмы стал   вывод об их нерасторжимой взаимосвязи, о принципиальной включенности ценностно-нормативных компонентов в познавательный процесс и в само знание. Это положение было  зафиксировано в работах П.В. Копнина, A.M. Коршунова, К.Л. Любутина и других. Предметом изучения в этих работах были  субъект и объект как элементы  ценностного отношения вообще, а также  социально-исторические цели и идеалы, нормы и  представления, в соответствии с которыми субъект  осуществляет «отнесение к ценностям»  любой, в том числе и  познавательной, деятельности. Однако уже в 70-е -80-е годы XX века в обсуждении этой проблематики наблюдается переход от общих эпистемологических исследований ценностного и познавательного к выявлению конкретных форм, факторов, способов взаимодействия когнитивного и ценностного именно  в научном познании (исследования Н.М.Мотрошиловой, П.П.Гайденко, В.С.Библера, В.С.Степина, А.П.Огурцова, Б.Г.Юдина и др.). Несмотря на то, что ценностный подход к научному  познанию приобрел сегодня  «права гражданства», здесь еще много нерешенных и спорных проблем. В ряду таких проблем - соотношение истины и ценности,  соотношение субъективного и объективного в научном знании,  способы выдвижения и принятия в науке концепций, претендующих на истинность и универсальность, роль и функции  научных конвенций в производстве и динамике научного знания, адекватная оценка  конвенционалистских  концепций и стратегий  в философии и методологии наук (А.Пуанкаре, Р.Карнап, А.Куайн, представители современного радикального конструктивизма П.Вацлавик, Е.Глазерфельд, У.Матурана, Х.фон Ферстер   и др.).В отечественной философской литературе значительное внимание уделяется анализу собственно познавательных ценностей. Ценность науки, по мнению многочисленных исследователей, определяется тем, что она есть высшее, специфически человеческое средство ориентации человека в жизненно-практической сфере.Развитие теории познания, введение новых средств, методов, расширение предметного поля этой области философского знания предполагают трактовку самого познания как процесса, включенного в исторически определенные формы предметно-практической деятельности и коммуникаций.Не последнее место в этом процессе занимает анализ возникновения и развития новых методологических направлений, реализующих поле деятельности эволюционирующего методологического сознания, примером чему является анализ конвенционалистской методологии науки.Конвенциональное принятие и построение научной теории как методологическая норма, как специфика современной науки, было признано всеми ведущими методологами XX века различных направлений. Этому способствовала целая совокупность особенностей современной науки, как-то: резкое возрастание абстрактности и степени общности естественнонаучных теорий; использование учеными гипотезы в качестве необходимой и важнейшей формы научного знания; ломка и пересмотр понятий классической науки, казавшихся дотоле абсолютно незыблемыми; отказ от одних фундаментальных понятий, изменение содержания других; конвенциональность языка семантики научных терминов; осознание многозначного характера связи теории и эмпирического материала; резкое возрастание значения конкурирующих теорий и, в этой связи, значения проблемы выбора и значения внеэмпирических критериев оценки теории, простоты, красоты, удобства, изящества и т.д.Конвенциональное понимание природы научного знания и знания вообще является яркой демонстрацией того факта, что наука – это творение рук человеческих. Этот, казалось бы, простой, даже банальный факт, требует своего обоснования с различных позиций. Неслучайно, что вопрос конвенциональности научного знания впервые был поднят в конце XIX века в рамках религиозного философствования неогегельянцем и неотомистом Эдуардом Леруа. Сам конвенционализм уходит своими корнями в средневековую концепцию двух родов истин: научные истины, являясь результатом одного из видов человеческой деятельности, не могут быть абсолютом.Конвенциональная,  т.е. человеческая природа человеческого знания – это то, от чего отказался ранний Гуссерль, это то, к чему пришел поздний Гуссерль, выступая за гуманизацию европейской науки. Это также просматривается в теоретической версии экзистенциализма, впрочем, как и в более ранних направлениях неклассического периода развития философской мысли.Эти идеи, как ни странно на первый взгляд, ярко раскрываются в позитивистских и близких к ним течениях. Несмотря на их достаточно жесткий сциентизм и достаточно традиционный рационализм, а также интерналистское понимание научного знания, ими, тем не менее, признается нерациональная компонента в самой структуре научного знания, для выявления которой и служит конвенция. В зависимости от точки зрения автора работа этих конвенций рассматривается на эмпирическом или теоретическом уровнях знания.Наиболее демонстративно, в рамках постпозитивистской методологии науки, нерациональный характер научного знания раскрывается в трудах К.Поппера и его многочисленных учеников и сторонников, которые развили самостоятельные идеи, далеко выходящие за рамки школы Поппера.Таким образом, признание конвенциональности научного знания сциентистскими и антисциентистскими философскими направлениями свидетельствует о признании вхождения нерациональных компонентов в структуру научного знания. Причиной этого является субъект науки, т.е. человек, с его исторически меняющимся интересом, и исторически меняющийся ценностно-мировоззренческий климат эпохи.Вполне правомерен в этой связи возрастающий интерес к изучению логики научных исследований и выявлению вопросов, имеющих важное значение в дальнейшем исследовании компонентов самой науки, взятых в определенной системе социокультурных ориентаций. Среди них большой интерес представляет проблема вхождения условных элементов, конвенций в структуру строения и функционирования научных теорий.Интерес к проблеме конвенции в научном познании обусловлен, с одной стороны, бурным развитием современного научного знания, усложнением его структуры, созданием высокоабстрактных теоретических концепций, с другой – ростом методологической рефлексии науки, стремлением науки осознать свои гносеологические  основания. Актуальность проблемы функционирования условных соглашений в научном  познании определяется также необходимостью методологического анализа современной философии, прежде всего неопозитивизма и постпозитивизма, уделяющих большое внимание  данной проблеме.Актуальность данной темы объясняется и тем, что с углублением познания наблюдается рост удельного веса конвенционального элемента в научном знании. Но это не произвол чистого мышления, а объективная характеристика научного познания.Как уже отмечалось, конвенция играет важную роль как в процессе научного поиска, так и в построении теории, и вполне возможно, что позитивная разработка данной проблемы приведет к признанию методологическим сознанием конвенции как общенаучного метода, как познавательной процедуры, включающей в себя целую систему операций. Безусловно, что в самом простом случае конвенция – минимальная структура и минимальная процедура познавательного акта, даже если последний сводится к чисто вербальному акту, что зачастую при увлечении интерпретационным подходом неизбежно. Особенно ярко это раскрывается в понимании разума, теоретического сознания как рефлексивного мышления, опосредованного языком и связанного с ним. Это конкретизируется в вербализированном акте понимания, связанного с рациональной объективацией и конституированием смысла.Такая постановка вопроса находит своё отражение в новых течениях философии языка, к примеру в трансцендентальном  прагматизме К.-О. Апеля23, где по сути дела язык рассматривается как отношение к отношениям, что актуально для проблематики и тематизации субъектно-субъектной модели познания.  Эти моменты, связанные с проблемой трансцендентального конституирования интерсубъективно значимого смысла вещей и явлений, усиливаются в современной герменевтической феноменологии при объяснении «установления конвенций между учёными о тематизированных  предметах и их исследовательских программах»   и являются ключом к проблеме обоснования истинности суждений. Таким образом, «теория познания перестаёт быть классической критикой познания в виде анализа познания и превращается в «критику смысла», основанного на анализе знаков и их значений».  Это предполагает и иное рассмотрение соотношения познавательной и коммуникативной функции языка – не как их сочетания или простого взаимодействия, а как единого процесса в познавательных процедурах, в общении, в экзистенциальном разговоре, в артикуляции мира и т.д.Итак, каковы возможности и границы конвенционалистского истолкования природы научного знания? Конвенционалисты  безусловно правы, считая, что решение вопроса об истинности любой научной гипотезы или теории, помимо их соответствия определенному набору эмпирических, теоретических и  логических критериев, требует от ученого принятия соответствующего когнитивного решения. Однако с ними трудно согласиться в том, что субъектом такого решения выступает отдельный ученый, а не соответствующее научное сообщество. Реальным субъектом научного познания выступает именно научный коллектив, состоящий из множества отдельных ученых, которые хотя и объединены единым предметом исследования, однако, с  экзистенциональной точки зрения являются свободными и независимыми личностями. Более  того, в современной мировой науке положение таково, что члены одного и того же дисциплинарного сообщества существенно распределены в пространстве и часто вообще незнакомы друг с другом. Что же их связывает друг с другом и делает единым коллективным субъектом научного познания? Ответ прост: густая сеть информационных каналов и когнитивных связей между отдельными учеными, причем часто неформальных и социально анонимных, то есть специально не фиксируемых и не регулируемых из какого-то центра. Результатом этих коммуникаций внутри коллективного субъекта науки является достижение среди его членов определенного консенсуса в отношении истинности, доказанности, однозначности и эффективности той или иной концепции или гипотезы. В отличие  от научных конвенций, являющихся результатом сознательно-договорного и рационально-контролируемого поведения  ученых относительно истинности некоторого высказывания или теории, научный консенсус является итогом длительных переговоров, дискуссий, а  нередко и  столкновения позиций ученых во время этого во многом стихийного и социального по своей сути познавательного процесса. При этом существенную роль в достижении научного консенсуса играет позиция ведущих ученых в соответствующей области научного знания, ее наиболее авторитетных экспертов. Если научная конвенция – дело личной ответственности отдельного ученого, то научный консенсус - коллективное действие дисциплинарного научного сообщества и его коллективная ответственность за признание некоторой теории истинной, научной или даже лженаучной. Таким образом, различия в основаниях и механизме принятия когнитивных решений при конвенционалистском и консенсуалистском подходе весьма существенны. Соответственно этим различиям научная истина при конвенционалистской  трактовке механизма ее принятия имеет явно субъективистский характер, тогда как при консенсуалистком подходе она имеет  коллективный, объективно-общезначимый статус в силу самой природы консенсуса. В обоих случаях научная истина признается имеющей условный и относительный характер, но только во втором случае она приобретает еще и такие свойства как объективность, социальность и историчность, что полностью соответствует реальному процессу развития научного познания.      

 

Библиография.

1. Кант И. Ответ на вопрос: что такое просвещение? Сочинения в 6-ти томах Т.6. М.: Мысль, 1966г. С.50-97
2. Лебедев С.А. Философия науки. Краткая энциклопедия. М.: Академ.проект. 2008. С.704.

Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодернизма. Пер. с фр. Н.А. Шматко СПб.Алетейя. 1998. С.160.

***

• Коськов С.Н. Взаимодополняемость семантических конвенций и метафор в языке науки // Вестник МГУ. – Серия 8, Философия. ? 1991. ? №6.
• Кант И. Критика чистого разума.//Сочинения в 6-ти томах. Т.3. М.: Мысль, 1964г. С.69-751.
• Фихте И.Г. Факты сознания. Назначение человека. Наукоучение. Мн., М.: Харвест, АСТ, 2000. С.784.
• Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. М.: Наука, 2000. С.495.
• Шеллинг Ф.В.Й. Система трансцендентального идеализма.//Сочинения. T.1. M., 1987. С.227-490.
• Бергсон А. Творческая эволюция. М.: Канон пресс, Кучково поле, 1998. С.384.
• Кант И. Критика чистого разума.//Сочинения в 6-ти томах. Т.3. М.: Мысль, 1964г. С.69-751.
•  Бергсон А. Творческая эволюция. М.: Канон пресс, Кучково поле, 1998. С.384.
  Дильтей В. Описательная психология. СПб.: Алетейя, Кренов, 1996. С.153.
•  Наторп П. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2006. С.382.
•  Кассирер Э. Познание и действительность. Понятие субстанции и понятие функции. Спб: Алетейя, Университетская книга. Репринтное издание. С.454.
•  Коськов С.Н. Взаимодополняемость семантических конвенций и метафор в языке науки // Вестник МГУ. – Серия 8, Философия. ? 1991. ? №6.
•  Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. М. Мн., 2000. С.752.
  Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология.//Философия как строгая наука. Новочеркасск: Сагуна, 1994. С.49-100.
•  Хайдеггер М. Бытие и время. М.: AD Marginem, 1997. С.451.
•  Лебедев С.А. Праксиология науки. //Вопросы философии. 2012, №4.
•  Коськов С.Н. Взаимодополняемость семантических конвенций и метафор в языке науки // Вестник МГУ. – Серия 8, Философия. ? 1991. ? №6.
•  Пуанкаре А. О науке. М.: Наука. 1983. С.560.
•  Коськов С.Н. Начало и истоки конвенционалистской методологии науки // Новое в психологопедагогических исследованиях – Москва -  Воронеж. – 2009. ? 0,8 п.л.
•  Коськов С.Н. Субъектно-объектная природа научного познания – М.: МГУ – 2007.
•  Поппер К.Р. Предположения и опровержения. М.: ACT, Ермак. 2004. С.638.
•  Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. М.: Прогресс, 1969. С.590.
•  Апель К.-О. Трансформация философии. – М., 2001.

<< Часть 1

Проявляйте уважение!
При копировании материала, ставьте прямую ссылку на наш сайт!