На главную
www.Mini-Portal.ru

..

НОВОСТИ:
..........................................

   HardWare.

   Интернет.

   Технологии.

   Телефоны.

   Нетбуки.

   Планшеты.

   Ультрабуки.
..............................

.............................................

Поиск по сайту:

.............................................

.............................................

.............................................

..........................................

.............................................

Яндекс.Погода
Философия на mini-portal.ru
 

Коськов С.Н. Статьи.

Коэволюция когнитивных задач и
ценностно-мировоззренческих установок

Когда в эпоху Просвещения наука стала претендовать на лидирующую форму общественного сознания, когда научное мировоззрение начало занимать роль лидирующего мировоззрения, когда дамы в светских салонах начали обсуждать научные проблемы, тогда, по сути дела, и началась критика науки и ее возможностей, ее роли, значимости и статуса истины, статуса ученого. Эта критика, как и апологетика науки, стала оформленной философской позицией, т. е. философским каноном. Эти процессы стали возможны тогда, когда наука получила признание непреходящей ценности. Иначе ее критика и апологетика стали бы лишь достоянием истории философии. Эти процессы с переменным успехом, как в прошлом, так и в настоящем всегда актуальны, будь то Кант1 постмодернизм2, конвенционализм3  и т.д. Конкретизируем эту тематику на раскрытие всегда актуальной для философии проблемы взаимодействия методологии и мировоззрения различных философских направлений.
Анализ коэволюции когнитивных задач и мировоззренческих установок позволяет установить взаимосвязь условий познания с нормами, задачами и направленностью процесса познания и обосновать необходимость формирования полинарности познавательных моделей.
Формирование новой субъектно-объектной модели, нетрадиционной для предыдущих философских направлений, полный отказ от просветительских установок в понимании статуса науки, её возможностей и границ научного познания – такое начало критического подхода к науке и научному познанию, по сути дела, означает формирование новых ценностно-мировоззренческих ориентиров в условиях меняющегося социокультурного контекста эпохи4.
Отсюда естественным продолжением представляется новое понимание познания через бытийность истины и деятельностную природу познания5.
Такая позиция приводит не просто к пониманию ограниченности традиционно-рационалистического характера познания, понятийной формы мышления, а к нарастанию явно выраженной иррационалистической тенденции и одновременно с этим формированию жесткой антисциентистской позиции.
Дальнейшее развитие критического подхода приводит к тезису Гегеля о тождестве бытия и мышления, а следовательно и субъекта и объекта познания и  двоякой интерпретации природы этого тождества6, что послужило мощным источником к развитию рационалистических и иррационалистических тенденций, сциентистских и антисциентистских позиций в понимании природы философии и характера научного познания, формированию интерналистской и экстерналистской моделей развития науки.
Именно критицизм, который подчеркивает конструирую­щую способность человеческого сознания, то, что именно субъект формирует объект, отличает немецкую классическую философию от традиционного эмпи­ризма и рационализма эпохи Просвещения, чью модель объектно-субъектных отношений можно назвать, по мнению Шеллинга, догматизмом, где объект изначально дан субъекту7. Развитие критицизма оказало непосредственное влияние на множественность философских позиций не только в ХIХ, но и в ХХ веке.
Изменения социально-культурного контекста, которые завершились в начале ХIХ века становлением эпохи романтизма, привели к превращению политики в лидирующую форму общественного сознания, а науки –  в «Большую науку», в связи с чем учёный стал массовой профессией, а интеллигент стал массовым человеком. Эти процессы сопровождались крушением претензий интеллигенции на роль духовного лидера общества и в связи с этим самыми разнообразными изменениями отношений к характеру научного познания и творчества: понижению статуса учёного и статуса истины и формированию новых ценностных подходов для осмысления этих изменений. Такого рода обстоятельства создали поисковую ситуацию, которая, в свою очередь, потребовала критического отношения как к прошлому, так и к настоящему. Ответом на данную поисковую ситуацию послужило создание новых философских концепций с нетрадиционным соотношением мировоззренческих и методологических программ.
Как протест против нивелирования личности, сформировался социальный нигилизм, частным случаем которого явился нигилизм в отношении к научному познанию, к использованию его результатов и деятельности учёного. Эта ценностная установка в концептуальном отношении может реализоваться лишь через подчеркнуто-выпуклую постановку проблемы активности субъекта. В свою очередь, эта активность, в частности у Ницше, вообще –  в философии жизни и в экзистенциализме, реализуется через творческий, конструктивный характер познавательной деятельности. Отсюда – субъективизм в гносеологии, а затем его онтологизация как еще одно доказательство активности субъекта познания.
Дальнейшее углубление выявленной ценностно-мировоззренческой позиции привело к такой философско-методологической программе, в которой активность субъекта в познании не отличается от активности субъекта в деятельности, где не различается ни субъективное, ни объективное начало. Как следствие, объективное предстаёт в виде объективированной активности субъекта, и последняя признаётся единственно существующей в действительности.
Такое новое понимание соотношения ценностно-мировоззренческих установок и познавательных задач связано не с выводами из частных наук, как утверждали позитивисты, и не с наукой вообще, а с постановкой транснаучных вопросов. Исходный пункт такого философствования не гипотеза, а метафизический постулат. Такая позиция типична для всех философов антисциентистской ориентации. С изменением статуса научности и перенесением внимания на конкретную личность, как творчески-конституирующего субъекта научного познания, встал вопрос о переориентации с понятийно-логико-рационалистического мышления индивида, которое реализовывало субъектно-объектную модель познания и формировало объект направленности интеллекта в расчленённо-омертвлённую форму, на понимание ценности эмоционально-чувственного, интуитивного познания человека как непосредственное, живое и целостное обретение объекта познания или познавательное слияние с ним.  К примеру, основа конструкции Бергсона8  заключается в том, что каждое философское исследование, в конце концов – анализ практической деятельности человечества. Традиционной философии науки, связанной со сциентистскими философскими направлениями, свойственны убеждения в том, что средствами и основами постижения бытия являются научные методы познания, дополненные гносеологическим анализом.
Философ жизни считает, что средство постижения бытия – интуиция, понятая как акт интроспекции, посредством которой переносятся внутрь предмета, чтобы слиться с ним. Для традиционного представления о науке – познание есть погоня за истинами. Это  происходит через объективную форму восприятия, понятий, научной символики и т.д. Для философа жизни существуют средства овладевать реальностью абсолютно, вместо того, чтобы познавать ее относительно.
Несомненно, Бергсон затронул очень важную проблему человечества – связь соотношения познания и практики, специфики познавательной деятельности. Эти проблемы поставлены таким образом, что эта постановка закрывает пути к их традиционному решению. В борьбе против позитивистов и, вообще, против сциентистов, отождествивших философию с формами и итогами частных наук, Бергсон предлагает противопоставление философии и науки. В итоге, философия оказывается мировоззренческой конструкцией, которая базируется не на естественных науках, а на натурфилософском построении. Утилитаризм в понимании науки и волюнтаристские тенденции в понимании социальной практики – достаточно типичная позиция для всей нетрадиционной философии, в первую очередь и философии жизни.
Философия жизни характеризует собой начало такого периода, когда происходит резкое размежевание гносеологической и мировоззренческой проблематики, когда традиционное разделение философии на гносеологию и онтологию перестает работать. Поэтому сама познавательная деятельность субъекта и результат этой деятельности онтологизируются, что и отражается в мировоззренческой проблематике.
Ярко выраженный антисциентистский характер подхода к решению этих проблем связан, прежде всего, с попыткой противостояния социальному нивелированию личностных характеристик субъекта и обезличиванию процесса и механизма научного познания. Экстерналистская модель развития науки представителями данного направления принимается, как говорится, по естеству.
Исследования конструктивной деятельности разума в науке и попытки выяснить все возможности этой деятельности раскрывают не только важные моменты в механизме исследовательской работы учёных-теоретиков, но и приводят к эволюции самих этих философских исследований.
Обращение к методологии научного познания как к главному предмету философствования, становится возможным тогда, когда социальная роль науки стала чрезвычайно значимой. Когда наука становится важным элементом в жизни общества, тогда оказывается, что изучение методологических проблем науки и в социальном плане делается важным. Невольно происходит подмена –  результаты исследования методологии научного познания, т.е. научного сознания, объявляются особенностями мышления вообще.
Так, неокантианцы начинают свою философскую деятельность, как правоверные сциентисты, с выдвижением оригинальной методологической программы, в которой они пытаются совершенно по-новому переосмыслить весь комплекс научного знания. Согласно этой программе, изменяется и сама постановка гносеологических задач9.
Если критика науки со стороны Ницше носит внешний, социологический характер, то критика науки Бергсоном и Дильтеем10 – основательная критика не только ее методов, но и самого способа видения предмета. Изменение социального статуса интеллигенции и критика науки конца XIX века способствовали такому интересному движению, как иррационализация, в принципе, традиционной, рациональной философии, и превращению методологических программ философских направлений в мировоззренческие.
Ярким примером чему служит эволюция неокантианства, которое попыталось помимо методологических проблем, ассимилировать и социальные проблемы11. Если философы жизни изначально были сориентированы на социально-мировоззренческие проблемы, то неокантианцы и позитивисты были ориентированы в основном на методологические проблемы.  Впоследствии наблюдается процесс конвергенции, но этот процесс непропорционален, в большей степени шло развитие методологических программ в сторону философии жизни, а не философии жизни в сторону методологических концепций, то есть не от антисциентистской – в сторону сциентистской, а от сциентистской философии – в сторону антисциентистской. Методологические концепции, пытаясь включить в свои конструкции социальную проблематику, тем самым вводят «троянского коня» в свои конструкции, и чистота методологических программ теряется12.
Вряд ли можно назвать случайным тот факт, что такая эволюция происходила, к примеру, с неокантианцами двух направлений.  Произошло не просто изменение акцентов в научных пристрастиях представителей данного направления, а более глубокое изменение – эволюция методологической программы в мировоззренческую. Хотя субъект познания остается по-прежнему инперсонифицированным, а его мышление – механизмом работы теоретического мышления13.
Подчеркивая некоторые важнейшие черты современного научного познания, которые стали вполне очевидными в ХХ веке, неогегельянцы дали представлениям об иррациональном не столько гносеологическую, сколько онтологическую трактовку. Движение от гносеологии к онтологии, превращение методологических программ в мировоззренческие стало типической чертой западноевропейской мысли второй половины XIX и всего ХХ века. Эволюция неокантианства, позитивизма и неогегельянства идет именно по этому пути. То же самое наблюдается и в эволюции феноменологической и экзистенциальных трактовок познавательного процесса.
Завершив свою эволюцию, неокантианство антиметафизическое превратилось в неогегельянство вполне метафизичное, в свою очередь, неогегельянство вполне метафизичное эволюционирует, по сути дела, в теологию, которая изначально метафизична.
Анализ эволюции неокантианства в неогегельянство, а последнего – в теологию,  выявляет еще одну типическую черту в развитии европейской философской мысли – движение от антиметафизики к метафизике, а от нее – к теологии. Методологические программы философских направлений, начиная со второй половины XIX века, получают не просто мировоззренческий окрас, а превращаются в мировоззренческие программы, что стало типической чертой современного философствования.
В этих условиях Гуссерль возвращается к Канту, своему классическому предшественнику, и весьма негативно настроен в отношении Гегеля. Действительно, если Гегель снял трудности познавательного про­цесса постулатом о тождестве бытия и мышления, то Кант, как и сам Гуссерль, пытается построить чистую теорию наук, образующую основу наук о познании14.
Исходя из того, что теория познания сама есть познание,  он пытается постро­ить чистую теорию основ знания, где необходимо исследовать само понятие по­знания, и задается вопросом, где следует искать критерий познания. В процессе данного исследования становится ясным, что поз­нание есть нечто принадлежащее субъекту, а в таком случае критерий на­учного познания не может не быть субъективным. Закономерным является тот факт, что в начале своего творчес­кого становления Гуссерль выступил как методолог, а в конце своего жизненного и творческого пути Гуссерль приходит к необходимости изучения жизненного мира отдельного человека, его ценностно-психологической наполненности, того, чем он пренебрег вначале.
Такая эволюция вполне демонстративна и типична для философствования сциентистски ориентированных методологических программ. Стремление понять бытие рационалистски привело к росту иррациональности того реального мира, в котором живет каждый. Эта общая ус­тановка, общее настроение может привести к двум типам выводов и ре­зультатов. С одной стороны, к выводу об окончательном и безысходном тупике научного подхода и научного мышления в целом. Отсюда антисциентизм ультралевых гуманитариев наших дней. С другой стороны, к по­пыткам переориентировать научное мышление, так изменив и дополнив его предмет и метод, чтобы человеческие проблемы стали доступными ему.
Так, к примеру, один из первых экзистенциалистов, Мартин Хайдеггер, начинает свою карьеру как тео­ретик, пользующийся достаточно традиционным для философа науки интеллектуальным вооружением, и заканчивает ее на пути мифопоэтического творчества15.
Продолжая эволюцию переосмысления гносеологической проблематики Хайдеггер даёт новое понимание истины –  не как обезличенную характеристику результатов познания, а как способ бытия познающего субъекта, понимание,  раскрывающее, прежде всего, ценностно-мировоззренческое отношение личностных характеристик субъекта и мира, где оказывается важным не то, что мы познаём, а сам процесс познавания.
Универсальность и всеобщность прежних схем познавательного процесса, по сути дела, отменяется, и такая отмена является метафизическим постулированием смены ценностно-мировоззренческих установок для познающего субъекта и попыткой предложить новый тип рациональности и, таким образом, переориентировать  европейскую науку и научное мышление16.
В постановке вопроса об истине и проблематике субъекта познания  философские программы, выступающие в начале как методологические, раскрываются, в конечном счёте, как варианты общест­венного сознания, как мировоззренческие программы, проигрывающие нетради­ционные с точки зрения традиционной философии, с точки зрения класси­ческого рационализма, матрицы жизнечувствования, способы «быть». Проявилась матрица европейского жизнечувствования, формирование кото­рой было связано с открытием человека как личности, т.е. его внутрен­него мира, его самосознания, его истории, т.е. то, что представило средневе­ковье в его лучших проявлениях, и что стало определяющим ар­хетипом человека европейской культуры, той самой культуры, которая сформировалась в лоне христианской системы ценностей.
На фоне традиционного противопоставления методологических и мировоззренческих программ появляется множество вариантов синтеза этих программ в единую целостную конструкцию, среди которых выделяется конвенционализм, соединяющий в себе человекомерность процесса научного познания с требованиями научности теоретических построений, оригинально сочетающий методологические и ценностно-психологические установки17. Конвенциональное понимание природы научного знания и знания вообще является яркой демонстрацией того факта, что наука – это творение рук человеческих; включенности  самого человека, а не просто обезличенно-логического субъекта в процесс научного познания18.
Интерес к проблеме  конвенции в научном познании обусловлен, с одной стороны, бурным развитием современного научного знания, усложнением его структуры, созданием высокоабстрактных теоретических концепций, с другой – ростом методологической рефлексии науки, стремлением науки осознать свои гносеологические  основания19.
Целесообразно начать с выделения основных разновидностей конвенций в научном познании: семантической, эмпирической, теоретической, – и с обоснования их необходимости, роли и значимости. Так, самая простая из этих разновидностей – семантическая конвенция – делает возможным осуществление познавательной и коммуникативной функций естественными и научными языками20.
Конвенция играет важную роль как в процессе научного поиска, так и в построении теории, и возможно признание методологическим сознанием конвенции как общенаучного метода, как познавательной процедуры, включающей в себя целую систему операций21. С углублением научного познания наблюдается рост удельного веса конвенционального элемента в научном  знании, что стало характерной чертой научного познания в ХХ веке22.
Итак, процесс взаимодействия методологии и мировоззрения в современной эпистемологии раскрывается через анализ совместной эволюции когнитивных задач и мировоззренческих установок. Этот процесс  сложен и неавтономен и является частью философского процесса. Для современной философии характерно с одной стороны, размежевание и противопоставление гносеологии, превращенной в методологию, мировоззренческим концепциям, а с другой стороны, – характерно движение мысли от антиметафизики к метафизике, от гносеологии к онтологии, от методологических программ к мировоззренческим; онтологизация личностного и вхождение этой человекомерной компоненты в саму структуру научного знания, отражением чего, является признание конвенционального характера знания, – всё это стало типическими чертами современного философского процесса.

Продолжение (часть 2) >>

 

Все права защищены © Copyright
Философия на mini-portal.ru

Проявляйте уважение!
При копировании материала, ставьте прямую ссылку на наш сайт!

© Copyright