www.Mini-Portal.ru
НОВОСТИ:
.............................................
|
ГЛАВА XVI. ЗНАНИЕ, ПОЗНАНИЕ И БЫТИЕ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ ОНТОЛОГИИ
§ 2. СОСТОЯНИЕ И СПОСОБЫ БЫТИЯ ДАЗАЙН. МИРОВОСТЬ БЫТИЯ ДАЗАЙН
1. Дазайн – “как в мире бытие”
В качестве этого существующего Дазайн характеризуется категориями принадлежности. Эти характеристики принадлежности представляют Дизайн в качества "в мире бытие" (Инзайн). Однако в мире бытие нельзя понимать по аналогии со смыслом таких высказываний, как води в стакане, платье в шкафу или вещь в мировом пространстве. В мире бытие Дазайн это не наличие одного предмета внутри другого, а скорее существование через посредство другого. Это некоторое состояние бытия, это экзистенциальная характеристика.
"Инзайн" столь же мало предполагает пространственное положение сущих друг в друге, как первоначально приставка в вовсе не означают пространственных отношений такого рода.
Тот факт, что у меня на столе есть стакан, но нет бутылки это особенность моего бытия, это мое в мире бытие, это характеризует как-то меня. Таким образом, мое Дазайн воплощение в присутствии, соприкосновение с чем-то, соответственно в отсутствии чего-то, в заботе о чем-то и т.д. Поэтому, например, и познание в экзистенциалистском понимании есть не просто некоторый процесс взаимодействия субъекту и мира и тем более воздействия мира на субъект, а определенный способ бытия в мире.
Когда я интересуюсь чем-то в мире это мой способ связи с миром, иначе говоря, это способ моего существования, это характеризует не мир, а меня. Исходя из этих общих соображений, Хайдеггер делает вывод, что для фундаментальной онтологии обычного описания мира, как его дает естествознание и здравый смысл, т.е. как некоторой совокупности объектов: деревьев, зданий и мозгов недостаточно. Это описание онтологично, но не в экзистенциалистском понимании онтологии. Это не способ описать бытие в мире сущего. Оно описывает сущее, а не его бытие. То есть, не то, что делает это сущее существующим для меня. Последнее возможно только тогда, когда мы внимание сосредотачиваем не на вещах мира самих по себе, а на том, что вещи выступают как носители определенной ценности для человека.
Сами по себе вещи есть нечто внутри мира. Но через их отношение к человеческому Дазайн можно проникнуть внутрь Дазайн, т.е. от того, что есть внутри мира, если мы будем рассматривать это внутри мира как феномены, мы доберемся до характеристик того, что составляет центр существования. Эту принадлежность внутримирового Дазайн Хайдеггер называет мировостью Дазайн. Мировость, таким образом, не характеристика вещей самих по себе (твердость, тяжесть и т.д.), мировость («вельтмехкайт») – это экзистенциальная характеристика. «“Мирность” онтологическое понятие и подразумевает структуру конститутивного момента бытия-в-мире. Последнее же нам известно как экзистенциальное определение присутствия. Мирность есть соответственно сама экзистенциал» [66: 64]. Это конститутивный момент в мире бытия, а в мире бытие – это мое бытие, следовательно, это конститутивный момент моего бытия.
2. Мировость способ бытия “Дазайн”
Мир это не Вселенная, не совокупность туманностей, планет, комет, искусственных спутников. Мир это некоторая характеристика Дазайн. Мировым называется лишь способ бытия Дазайн, но никоим образом не способ в мире сущих предметов. То, что принято называть в литературе мир человека. Это жизненный мир, о котором можно говорить экзистенциально. Вещи поэтому относятся к миру. Они являются внутримировыми.
Поэтому результат обыденного и научного познания то, что наука представляет как картину мира самого по себе, Хайдеггер квалифицирует как обезмиривание мира, т.е. на место мира становится сущее, что есть в мире, а сам мир, т.е. то, что связывает это в некоторый единый комплекс, исчезает. Анализируя научную картину мира и обиходные представления, Хайдеггер не без тонкости раскрывает человеческий момент в том, что называется картиной мира.
Он демонстрирует подлинное присутствие субъекта во множестве научных и обиходных представлений. Так, например, пространственные размеры и расстояния представляются очевидными характеристиками объекта самого по себе. Но разве не говорим мы, что от А до Б десять минут ходьбы или ночь на поезде (имеется в виду ночной сон). Не измеряем ли мы расстояния нашими человеческими действиями и характеристиками. Но Хайдеггер не делает из этой субъективности наших представлений о пространстве вывода о субъективности самого пространства. Как бы мы ни измеряли расстояния, они сами по себе относятся к внутри миру, они внутримировые. Они не касаются мировости этого мира, т.е. они не касаются экзистенциального переживания расстояния.
Подобно Гуссерлю, Хайдеггер совершенно справедливо отвергает обвинение в субъективизме. Он не считает субъекта причиной вселенной. «Ни онтологическое изображение внутримирного сущего, ни онтологическая интерпретация бытия этого сущего не сталкиваются как таковые с феноменом “мир”. В обоих этих способах подступа к “объективному миру” мир, а именно различным образом, уже “предполагается”» [66: 64]. Так каузальность (причинность) есть внутримировая категория и поэтому с ее помощью нельзя характеризовать отношения между "Я" и его миром. Форма взаимоотношения "Я" и мира это форма корреляции, это своего рода корреляция. Субъект, использующий категорию причинности, творит мир по причинному механизму. А ведь «прояснение бытия-в-мире показало, что не “бывает” ближайшим образом и никогда не дано голого субъекта без мира. И так же в итоге не дано сначала изолированное Я без других» [66: 116]. Например, стол сделан для, книга куплена для, подарок приготовлен для. И только в этом аспекте предметной действительности раскрывается специфика экзистенциалистского понимания.
3. Сущее и бытие сущего
Ключевой момент экзистенциалистской теории – необходимость различения сущего и бытия этого сущего. «Спрошенное подлежащего разработке вопроса есть бытие, то, что определяет сущее как сущее, то, в виду чего сущее, как бы оно ни осмыслялось, всегда уже понято. Бытие сущего само не “есть” сущее» [66: 6]. Сущее есть независимо от опыта, знания и положения, при помощи которых его (сущее) открывают, бытие же есть только в понимании сущего, к бытию которого нечто относится как понимание "Бытие". Поэтому бытие может быть неопределенным, но оно никогда не является непонятным.
Отсюда в онтологии Хайдеггера появляются такие характеристики бытия, как страх, забота, тоска. То, что раньше философы не рассматривали данные категории в качестве онтологических категорий, является важным пороком прежнего способы философствования, не являвшегося гуманистическим. Всякий вопрос о бытии мира (не путать с самим миром), независимо от субъекта, – просто бессмысленный вопрос. В нем заключается порок прежнего способа философствования, поскольку независимость от есть частный случай связи с. «Вопрос о смысле бытия становится вообще возможен только если нечто подобное пониманию бытия есть. К бытийному образу сущего, которое мы именуем присутствием, принадлежит понимание бытия» [66: 200].
В экзистенциалистском смысле, когда я говорю, что объект существует независимо от меня, и, тем самым, я устанавливаю некоторый способ отношения между собой и объектом, т.е. я характеризую некоторый способ своего бытия и некоторый способ бытия по отношению ко мне самому, моей действительности.
Поэтому реальность мира (по логике Хайдеггера) вообще не надо доказывать. Она дана по определению, независимо от того, говорю ли я (в смысле традиционного философствования) «мир есть мое творение» или «мир независим от меня». В том и другом случае реальность мира есть нечто переживаемое. Реальность мира есть нечто данное и, следовательно, ее не надо доказывать.
Реальность, в экзистенциальном смысле, есть предмет заботы, страха... И как проявляющее себя в импульсе и воле субъекта, как противодействующее. Противодействие и противодейственность характеризует бытие внутри мира сущего. Но как раз поэтому существование вне субъекта не означает существование независимо от субъекта в онтологии, которую строит экзистенциализм. Мир (сущее) нам противодействует. Но именно в этом противодействии мы осознаем реальность мира, а наше осознание реальности – это специфически наш способ бытия.
«Сопротивление характеризует “внешний мир” в смысле внутримирного сущего, но никогда не в смысле мира. “Сознание реальности” само есть некий способ бытия-в-мире» [66: 211]. К этому экзистенциальному феномену сводится вся проблематика внешнего мира. К феномену сознания реальности. «Пока присутствие, т.е. онтическая возможность бытийной понятности, есть, бытие "имеет место". Если присутствие не экзистирует, то "нет" также "независимости" и "нет" также "по-себе". Подобное тогда ни понимаемо ни непонимаемо. Тогда внутримирное сущее тоже и не может быть раскрыто и не способно лежать в потаенности. Тогда нельзя сказать ни что сущее есть, ни что оно не существует. Это теперь, пока есть бытийная понятность и тем самым понимание наличности, можно конечно сказать, что тогда сущее будет еще и дальше быть» [66: 212].
До тех пор пока нет человека, исследующего мир, который боится чего-то, который заботится о чем-то, до тех пор нельзя сказать в экзистенциалистском смысле, что все это есть, все это сущее, но оно не относится и миру. Оно не обладает бытием. Нельзя упускать из виду одну тонкость, на которую постоянно обращает свое внимание Хайдеггер: от понимания зависит бытие, а не сущее.
Онтология Хайдеггера предметом своим имеет структуру мира для человека, а не содержание этого мира. Законы Ньютона до него не были ни истинными, ни ложными. Но это не может означать, что сущее, которое они обозначали до их открытия, не существовало. Это сущее существовало до человека, до Ньютона, но не обладало бытием. «Познание есть бытийный модус присутствия как бытия-в-мире, оно имеет свое онтическое фундирование в этом бытийном устройстве» [66: 61]. Вопрос о существующем не проблема для фундаментальной онтологии, в то время как вопрос об истинности или ложности входит в круг компетенции этой онтологии (а не гносеологии), как вопрос о специфических формах бытия (Дазайн), т.е. о специфических формах моего собственного бытия. Истина – способ бытия открывающим, а не традиционно понимаемое адекватное отображение характеристик действительности. «Бытие – не сущее – “имеется” лишь поскольку есть истина. И она есть лишь поскольку и пока есть присутствие. Бытие и истина “существуют” равно-исходно» [66: 230].
Хайдеггер смещает акцент в вопросе об истине к субъекту и, получается, что когда я открываю истину, то это моя характеристика, характеристика моего Дазайн в мире, а не самого мира по себе. Не истина – моя характеристика, и не открывание истины – моя характеристика, а способ бытия открывающим. «Истинность имеет, таким образом, никак не структуру согласованности между познанием и предметом в смысле приравнивания одного сущего (субъекта) к другому (объекту)» [66: 218219].
Истина не внутри-мировое, не отношение двух объектов (один – сущее познаваемое, другой – сущее познающий). Эти два объекта одинаково относятся к сущему. Если мы хотим открыть бытие, исследовать бытие, то мы должны сместиться к субъекту, а точнее к его наличному бытию в мире. Субъектно-объектные отношения, ставшие альфой и омегой традиционного (после сократовского) способа философствования, не работают в экзистенциализме, он полностью вне этой проблематики. При этом "субъект" и "объект" суть несоответствующие термины метафизики, которая с ранних пор господствовала в интерпретации языка в виде западноевропейской "логики" и "грамматики". Тогда оказывается важным не то, что мы познаем, а важно, что мы познаем сам процесс познавания, переживание познавания.
Тогда оказывается важным не то, что мы познаем, а важно, что мы познаем сам процесс познавания, переживание познавания. Таковы базисные положения хайдеггеровской философии, которые он развертывает в I части "Бытие и время". Они являются базисными для всей экзистенциалистской философии, т.к. относятся к принципам анализа, к его методу, к ядру того мира, который изучает экзистенциализм, – миру субъекта, жизненному миру человека.
4. Временность и забота
Каковы же характеристики бытия (Дазайн)? До сих пор мы занимались бытием (Дазайн). С самого начала отметили, что фундаментом человеческого существования бытия (Дазайн) является временность человеческого существования. "То, что человек живет между рождением и смертью" [см.: 66]. Если рождение есть начальная граница существования и поэтому не слишком существенна или вообще не существенна, — она лишь забрасывает человека в мир, — то другая граница – смерть принципиально важна. Она откладывает отпечаток на все человеческое существование. Человек постоянно живет со смертью. Смерть всегда находится за плечами человека. Смерть делает бытие человека бытием к смерти. Не было бы смерти, не было бы таких фундаментальных характеристик Дазайн, как временность и историчность.
Хайдеггеру смерть нужна для того, чтобы подчеркнуть историчность такого явления, как человек. "Подлинное бытие для смерти, т.е. окончание временности, является скрытой основой историчности существования" [см.: 66]. Историчность не только предполагает конечность человеческого существа, но и его уникальность. В отношении культуры Хайдеггер воспитан на традициях Баденской школы неокантианцев, в частности Риккерта, которые считали спецификой наук о духе (о культуре) рассматривание любого явления как уникального, необратимого, несравнимого, незаменимого, не поддающегося обобщениям. И в этом смысле человек, его существование является образцом для этой уникальности, т.к. главное событие, явление для носителя европейской христианской культуры – это человек. Смерть человека не в определенном будущем.
Смерть оказывается у Хайдеггера не естественным завершением жизни, а также и не концом жизни в смысле ее окончательной потери, но крайней возможностью, возможностью, благодаря которой существование может быть самим собой, через которую оно, следовательно, достигает своей возвышенной, идеальной формы существования. "Анализ историчности существования пытается показать, что это сущее не потому "временно", что оно стоит в истории, но наоборот, что оно может экзистировать только исторически, потому что временность лежит в основе его бытия" [см.: 66]. Если бы человеку был отпущен определенный срок, то в процессе, пока мы живем, смерть не существенна, но если этого гарантийного срока нет, то оказывается, что смерть всегда ходит за нами по пятам.
Временность делает человеческое существование внутренне неизбежно противоречивым. С одной стороны, благодаря временности существует такой модус бытия как забота. Так как заботиться о чемто имеет смысл для существа временного. Вечное существо ни о чем не заботится в экзистенциальном смысле. Ибо у него нет основания для этой заботы.
Забота делает Дазайн принципиально незавершенным. Поскольку она связана с устранением недостатков в бытии. Забота есть проявление недостатков в бытии. Если я о чемто забочусь, значит, мне чегото недостает, чтото не устраивает, значит, я в чемто не уверен. Устранение заботы есть устранение самого бытия (устранение в экзистенциальном смысле). Как только у меня исчезают цели, заботы, желания, стремления, у меня исчезает и само бытие. Если я человек, то устранение заботы, желания... есть для начала духовная смерть. Смерть поэтому завершение Дазайн человека, т.е. человек уже ни о чем не заботится, ему всего достаточно (у Аристотеля "О душе" Человек самодостаточный становится либо животным, либо Богом). Это такое завершение Дазайн, которое ликвидирует его. Поэтому онтологическое исследование смерти, т.е. исследование смерти как момента человеческого Дазайн затруднительно. Изменчивость, текучесть сразу исчезают как только пытаемся исследовать смерть как конститутивный момент бытия. В какой-то мере удается исследовать смерть через смерть другого. "Смерть есть возможность самого простого Дазайн. Так раскрывается смерть как самое сокровенное, безотносительное, неустранимая возможность. Как таковая она есть отличное от других предстоящих" [см.: 66].
Особенностью смерти среди других возможностей определяются такие характеристики человеческого бытия как страх, совесть, сожаление, вина и т.п. "Бытие к смерти есть по существу страх" [см.: 66].
5. Конечный человек как время образующий
В полном соответствии с посылками фундаментальной онтологии проводит Хайдеггер анализ времени. Именно конечный человек оказывается время образующим. Только для конечного существа, смертного существа, обладающего мышлением и памятью, в нем и для него всегда есть настоящее, прошлое и будущее. В связи с этим всегда есть чувство времени, осознание своей временности. Прошлое существует для человека как воспоминание, сожаление, чувство вины. Будущее существует как планы, забота, предположение, ожидание. Для человека в каждом моменте времени слиты и прошлое, и будущее. Они слиты в настоящем.
Из этих трех моментов прошлого, настоящего и будущего может быть дедуцирована вся структура человеческого бытия, а следовательно, и всего существования. Если мы начнем задумываться над своей временностью, то мы выведем все характеристики. Сожаление, раскаяние может быть только благодаря тому, что у человека есть его прошлое. Они существуют как ощущение его прошлого. У вечного существа, которое живет не во времени, нет прошлого, а следовательно, нет сожаления о содеянном. Ему всегда можно "вернуться", всегда можно начать новый ряд. Вечное существо в экзистенциальном смысле не имеет прошлого, настоящего и будущего. Оно все. Оно заполняет всю вселенную и времени для него нет. Временность, конечность, историчность это признаки человеческого в мире бытия. Существо вечное и бесконечное всегда есть, всегда в наличии, оно вне времени, оно всегда существует, оно всегда в настоящем. Недаром Господь сообщает Моисею о себе лишь следующее: " Я есмь сущий".
Таковы основные моменты миропредставления, как они изложены в первой части фундаментальной, основополагающей работе Хайдеггера "Бытие и время". В дальнейших работах автор иллюстрирует свои основные тезисы, наполняет их иным конкретным материалом, полемизирует с противниками, разъясняет возникающее непонимание, но принципиально не изменяет свои основные положения.
Все права защищены © Copyright
|
