НОВОСТИ:

<< Глава 17, $1

СОДЕРЖАНИЕ

Далее:  Глава 18, $1 >>

ГЛАВА XVII. ЗНАНИЕ, ПОЗНАНИЕ И ЭКЗИСТИРОВАНИЕ

§ 2. Пограничные ситуации: выбор, вина, экзистенция

1. Пограничные ситуации, свобода и экзистирование

Если попытаться представить способ существования личности в понятиях, то основных понятием будет понятие ситуации. Под ситуацией Ясперс понимает то, что определяет поле деятельности человека. В ситуации участвуют другие субъекты и их интересы, отношения социальных групп и т.п. Ясперс постоянно подчеркивает, что ситуация – это не только и не столько естественные и природные обстоятельства, но в первую очередь сама действительность, связанная смыслом.
Если центром здесь оказывается экзистенция, я, личность, то ситуации, как способ существования личности, имеют связь, определяемую этой личностью. Поэтому ситуации —  это не психологическая и не физическая действительность, но одновременно и то, и другое. Она представляет или поставляет условия и рамки моей деятельности.
"Среди ситуаций есть такие, которые не могут быть ни обойдены, ни переделаны, ни пережиты без страданий и борьбы. Есть такие ситуации, которые устроены таким образом, что человек непременно берет на себя определенную вину, осуществляя любой способ поведения. В этом смысле ситуации не меняются по сути своей, хотя меняются, разумеется, их проявления" [см.: 85].
Вот эти ситуации Ясперс называет пограничными. В них человек в любом случае берет на себя вину, как бы он ни действовал, как бы он их ни разрешал. Пограничные ситуации очень важны для экзистенциалистской концепции, поскольку переживать пограничные ситуации и экзистировать одно и то же, а в экзистировании человек выражает свою самостность, свое «Я», и в этом выражении он свободен.
Бытие самости коренится в свободе. "Поскольку я постиг себя, исходя из свободы, я тем самым постиг свою трансценденцию, исчезающим явлением которой как раз и оказываюсь я в самой моей свободе" [104: 199]. Поскольку пограничные ситуации нельзя изменить, субъект оказывается в них беспомощен. Это внешнее принуждение провоцирует человека обратиться к своим внутренним основам, принять решения и выстроить свое поведение исходя из себя, из “Я”.
«Если человек внутренне утверждается в своей судьбе, если он непоколебим даже в смерти, то всего этого достигает не только своими силами. Но то, что ему помогает,— иного рода, чем всякая помощь в мире. Трансцендентная помощь открывает себя ему только в том, что он может быть самим собой. Тем, что он зависит от самого себя, он обязан непостижимой, ощутимой только в его свободе поддержке трансценденции» [84: 451]. Выражаясь яснее ? свобода возникает из бытия в себе. Свободу нельзя встретить в мире того, что может быть познано, она остается непостижимой. Но мы убеждаемся в ее существовании и проверяем достоверность ее существования через нашу собственную деятельность.
Именно в ощущении беспомощности мы переживаем собственно свое бытие и становимся свободными. Это касается не только и не столько тех экстремальных ситуаций, в которых человек абсолютно беспомощен, как, к примеру, перед каменной лавиной в горах, крушением поезда, взрывом мины, пожаром, который застиг человека на верхнем этаже высотного здания, т.е. где нет практически выбора, где внешние обстоятельства неизбежно и стремительно ведут к летальному исходу. По этому поводу Ясперс пишет: "Свобода, если она не подарена трансценденцией, если она фактически находится в зависимости от случайностей материальной жизни, потеряла свой смысл" [см.: 85].

2. Выбор, ответственность и экзистенция

Пограничные ситуации наиболее демонстративно выявляют экзистенцию только тогда, когда есть выбор, например, дальнейшего шага в жизни, важность и ответственность за который лежит на нас. Даже тогда, когда, пытаясь избежать, избавиться от этой ответственности, ставим другого перед этим выбором, даже если другой  Господь.
Совершенно естественно, что проблема выбора наиболее полно и демонстративно раскрывается при осуществлении свободы. Свобода и есть выбор самости... Ибо выбирая – я есмь; если меня нет, то я не  выбираю?
Беспомощность перед необходимостью выбора и чувство  ответственности за него всегда сопровождается чувством вины за свой выбор. Делая выбор, мы тем самым создаем в своей жизни и жизни других определенные ситуации. Отказ от выбора – это тоже выбор. Поэтому за свою экзистенцию и в своей экзистенции, как личности, мы всегда ответственны и виновны.
Освободиться от этих экзистенциальных характеристик невозможно. Освободиться от этого означает потерять экзистенцию, себя как личность, означает превращение в обезличенное массовое бытие, в хайдеггеровский Ман. Поступив, к примеру, на исторический факультет, вы виновны в том, что не поступили на юридический, приборостроительный... Поступив на юридический, вы виновны в том, что не поступили на исторический...
В пограничных ситуациях человек ясно ощущает ограниченность своего бытия. Я бы хотел бы и то, и другое и третье, но не могу. В пограничных ситуациях человек чувствует невозможность их разрешения и через это – недостаточность собственного бытия. Наиболее яркой из подобных ситуаций является смерть. У Хайдеггера смерть сама по себе не включена в сферу экзистенциального переживания. Она лишь подчеркивает предел, конечность, временность, историчность человеческого существования.
Для Ясперса смерть также важна, чтобы подчеркнуть конечность и историчность человека и, как следствие этого, конечность мира. Но не только это и не любая смерть. "Смерть как объективный факт эмпирического бытия еще не есть пограничная ситуация" [104: 202].
Собственная смерть или смерть близких, которая почти собственная, через недостаточность бытия человека открывает перед ним глубину экзистирования, ведущего к трансцендированию (Богу). Свершается "прыжок к самому себе из своего голого жизненно-наличного утверждения, прыжок туда, где человек подлинно свободен от мира... и именно тогда ему открывается целый мир" [см.: 85]. Через богосоотнесенность, по сути дела, только в потустороннем мире человек получает возможность полноты своей самости, свободы, экзистенции.
О наличности пограничных ситуаций свидетельствуют такие черты человеческого существования, как ужас и страх. Последние вообще не имеют рационального основания, и поэтому он (страх) перед ничто. Слабым вариантом страха является скука.
Поскольку пограничные ситуации имеют непредсказуемый результат, то смысл, содержание жизни не являются подготовкой к будущей жизни или к достижению некоторой цели. "Смысл этот может заключаться лишь в том, чему смерть не угрожает, т.е. в самом мгновении бытия" [см.: 85].
Схватить мгновение и сделать себя тем самым независимым от будущей судьбы и смерти, означает постигнуть абсолютное состояние, которое обладает своей ценностью в себе самом.
То, что есть (в экзистенциалистской смысле), – это проясняется каким-то "прыжком в мир" и "гаснет, как только оно воспламенится". Вот основные черты экзистенциалистской онтологии Карла Ясперса.
*  *  *
Проблема человека и проблема истории определяют содержание всей философии Ясперса: человеческое существование, рассматриваемое с течки зрения экзистенции, т.е. сам человек в его подлинности, свободном проявлении, уникальности, богосоотнесенности (с трансценденцией) и конечности его экзистенции. Эта конечность, которая осознается через богосоотносенность, конечность, на которую указывает трансценденция, по сути дела, является выражением его историчности, конечность экзистенции, определенная трансцендентностью, делает человеческое существование историчным. Сущность истории – в проявлении экзистенции, которая возникает только в процессе коммуникации, или другими словами,  быть человеком, т. е. свободным, т.е. экзистирующим. Само собой разумеется, что историческое в равной степени, как и экзистенция и трансценденция,  непознаваемы.
В основе такого понимания человека и истории лежат два основных открытия, сделанных человеком европейской, христианской культур в период средневековья  открытие человека как личности, самосознания своего духовного мира и открытие истории. Чувство истории – это сложноорганизованное чувство, в котором необходимо выделить следующие основополагающие моменты:
а) новативность (чувство новизны), т.е. способность как к активному, так и пассивному принятию нового; активное  способность порождать новое как нормальное, естественное проявление жизни общества, новативность  это главное в чувстве истории;
б) если принять это чувство, то жизнь общества в таком сознании становится необходимой. Всякий момент жизни общества отличается от предыдущего большей суммой новизны. Чувство необратимости выражается в способности описать свое собственное состояние, как описывают историю общества. Историографическое чувство упирается в ощущение исторического факта, историчности любого события.
в) исторический факт  это особым образом воспринятое событие общественной жизни, судьбы.
г) эсхатологизм. Христиане всех конфессий знают и понимают, что с неизбежностью наступит конец света. История подойдет к такой точке, после которой говорить о ней уже будет поздно, невозможно. В этом ощущении присутствуют:
1. Ощущение того, что данное событие нельзя заменить, подменить другим. У каждого события свое собственное место в истечении судьбы общества или человека.
2. Событие неисказимо. Его нельзя пересказать, описать через другое событие. Это следствие неподменности. Каждое событие уникально, единично. Искажение всегда чревато подменом. Рассказывая об одном событии, можно рассказать о другом, что является нарушением принципа тождества. Через него наглядно демонстрируется связь чувства истории с уровнем развития логической культуры мышления. (Такое понимание исторического факта хорошо развернуто в программе неокантианцев, особенно Баденской школы в зависимости от метода исследования. У Ясперса — в зависимости не от метода исследования, а в зависимости от понимания предмета исследования).
3. Каждое событие необратимо, его нельзя излагать вспять. Событие неисказимо по своей последовательности и течению.
Главное событие для человека в христианской культуре  это сам человек в его уникальности, незаменимости, неподменности, духовности и свободе, что по сути дела, на языке философии экзистенциализма называется экзистенцией, которая, конечно же, каждым автором понимается по-своему в зависимости от своих личностных характеристик. Своеобразие ясперского понимания экзистенции мы постарались раскрыть выше.
Согласно такому пониманию экзистенции и вследствие такого понимания истории, исторический процесс не может рассматриваться как какая-то объективная закономерность или какая-то другая форма опредмечивания человека, как, к примеру, у стоиков, Спинозы, Гегеля, Маркса, Ленина. «Если мы постигаем в истории общие законы (каузальные связи, структурные законы, диалектическую необходимость), то собственно история остается вне нашего познания. Ибо история в своем индивидуальном облике всегда неповторима. Мы называем историей то внешнее, что происходит в пространстве и во времени в определенном месте. Впрочем, это охватывает всю реальность как таковую. Естествознание, правда, в принципе исследует все материальные явления в соответствии с общими законами, но не ставит вопрос, почему, например, в Сицилии обнаруживается большое скопление серы, вообще не занимается причинами фактического распределения материи в пространстве. Границей естественнонаучного познания является Индивидуализированная реальность, которая может быть только описана, но не понята. Однако локализации в пространстве и во времени, индивидуализации этих признаков реальности, как таковой, еще недостаточно, чтобы характеризовать индивидуальное в истории. Все то, что повторяется, что в качестве индивидуума может быть заменено другим индивидуумом, что рассматривается как проявление всеобщего, все это еще нельзя считать историей. Для того чтобы быть историческим, индивидуум должен быть единичным, неповторимым, единственным» [82: 249].
К сожалению, такое понимание человека и истории порождается безответственным бытием, где человек объективируется, опредмечивается. Если в архаике вследствие такого опредмечивания человек понимается как часть природы, то в современном технологическом обществе ему грозит опасность полностью превратиться в часть общественного целого, стать функционирующим элементом огромной общественной фабрики. «При объективирующем мышлении, которое рассматривает свободное бытие человека как существующую при данных обстоятельствах жизнь и ставит вопрос об условиях свободного бытия, может возникнуть мысль, что вся история человека — лишь тщетная попытка быть свободным.. Тогда история человека для нас, по существу, не более чем сущее, но терпящее крушение мгновение между двумя неизмеримыми состояниями сна, первое из которых было природным существованием, второе становится существованием техническим. Постепенное угасание человеческого бытия оказалось бы более радикальным, чем когда-либо. Свобода была тогда лишь переходом во времени; она сама знала себя в своей трансценденции как подлинное бытие человека, а результатом оказался технический аппарат, который могла создать только она» [82: 417418].
Пограничные ситуации, коммуникация, в которой порождается экзистенция, общение людей как личностей, как экзистенций, существовали не всегда, неизначально. Экзистенция, историческое зарождается, по мнению Ясперса, в особый период развития человечества с 800  200 г. г. до нашей эры. Этот период Ясперс называет "осевым временем". Это время оказалось поворотным моментом в судьбе человечества и определило его духовный облик, смысл исторического, восхождение к трансцендентному. Это то время, в которое творили израильские пророки, Шанкара и Будда в Индии, Заратустра в Иране, Дао и Конфуций в Китае, древнегреческие философы. Это духовное творчество на фоне докультурного, "доосевого" состояния человечества создало человеческое бытие как ответственное существование в смысле экзистенции. Тем самым для будущих времен, для будущих поколений, Запада и Востока был создан общий  Завет, позднейшим отражением которого явилось христианство. Именно это "осевое время", а не Христос, является гарантом спасения современного человека от гибели.
Совершенно справедливо, что творчество Ясперса относят к религиозному направлению философии экзистенциализма. «Библия и библейская религия являются основой нашего философствования, дают нам постоянную ориентацию и служат источником незаменимого содержания. Философствование Запада — признается это или нет — всегда связано с Библией, даже тогда, когда оно борется с ней» [84: 466]  декларирует Ясперс. Несомненно, что Ясперс в своем понимании человека и истории восходит к традиции христианской культуры. Многие ходы его мысли объясняются именно этим.
В его творчество, несомненно, прослеживается духовное влияние религиозного мыслителя Кьеркегора и Канта, представителей протестантской культуры. Тем не менее, в заключение необходимо подчеркнуть, что в своей творческой эволюции Ясперс реализует ту возможность, которая заложена в протестантской интеллектуальной традиции и приходит к абстрактному пониманию Бога, трансценденции, а точнее абстрактно  интеллигентскому        пониманию Бога, трансценденции, а не как Бога Живого.

Проявляйте уважение!
При копировании материала, ставьте прямую ссылку на наш сайт!