На главную
www.Mini-Portal.ru

..

НОВОСТИ:
..........................................

   HardWare.

   Интернет.

   Технологии.

   Телефоны.

   Нетбуки.

   Планшеты.

   Ультрабуки.
..............................

.............................................

Поиск по сайту:

.............................................

.............................................

.............................................

..........................................

.............................................

Яндекс.Погода
Философия на mini-portal.ru
Далее:  Глава 6, $2 >>

ГЛАВА VI. Истина и нигилизм. Ницше и его творчество

§ 1. Нигилизм как состояние мировоззренческого голода

Философия жизни как самостоятельное философское направление начинает занимать ведущее, лидирующее положение к концу XIX века. Данное направление является, пожалуй, самым неудобным для систематического изложения. Это объясняется, прежде всего, тем фактом, что лидер этого направления – один из главных представителей философии жизни  Фридрих Ницше (18441900) в тот период, когда в его произведениях формировалась специфичная для философии жизни конструкция, просто не мог быть систематичным. Тем более, необходимо учесть, что основная его работа “Воля к власти”, изданная после его смерти, писалась урывками вследствие тяжелого заболевания и представляет собой неупорядоченный сборник афоризмов.
Нужно добавить к тому же, что готовилась эта работа к изданию его сестрой  Форстер Ницше, у которой, к сожалению, были свои не только политические, но и философские взгляды, несомненно, отразившиеся на этой работе Ницше в период подготовки к изданию. Но это, конечно же, не главная причина. К несистематичному изложению  Ницше также подталкивала фундаментальная установка философии жизни, которая была оппозиционна, видимо, к любому систематическому изложению и ко всему тому, что напоминало уподобление работам по естествознанию, по науке.
По своей профессии Ницше был классическим филологом, беззаветно влюбленным в античную культуру, хотя был период, когда он, по меньшей мере, внешне выступал против некоторых ее достижений.
Говоря о философии жизни, он, прежде всего, подчеркивает ее иррационализм. Но как возникло, чем питалось, почему нашла широкое распространение эта черта? В какой степени вообще можно охарактеризовать представленное поздним Ницше направление как иррационализм?
Дело в том, что термин “иррационализм” принято относить к одной области исследования философского учения, а именно – к теории познания. Иррационалистом может быть философ, который в той или иной мере занимается теорией познания. Теория познания как раз не была ведущей в философии жизни. Это направление подчеркнуто мировоззренческое, и вопросы гносеологии здесь отодвинуты на самый задний план. Вот поэтому несколько сомнительно применение термина “иррационализм”, если мы пытаемся охарактеризовать философию Ницше как какую-то систему или как концепцию, как факт культуры, наконец. Там, где нет или почти нет гносеологии, очень трудно оправдание применения данного термина.
Прежде всего, наверное, надо остановиться на той особенности философии жизни, которая позволяет расценить ее основную установку, стержень как мировоззренческий в противоположность методологической установке философии XIX – XX веков, которая в целом определяла мышление и позитивистов всех поколений, и неокантианцев. Эти рассуждения могут показаться излишними, так как философия  есть мировоззрение, что бы об этом ни говорили или ни думали сами философы. Определенная мировоззренческая позиция была присуща и рассуждениям неокантианцев, так как она изначально лежала в основе их философских взглядов, впрочем, как и в позитивизме. Но одно дело – фактическое наличие мировоззренческой компоненты философской концепции, и другое дело – превращение мировоззренческой компоненты в самоцель философствования, в горячую точку философской конструкции.
Методологическим, сциентистским течениям свойственна тенденция отмежевываться от мировоззренческих проблем. Задача, которую ставили перед собой методологические концепции, состояла в том, чтобы описать движение инперсонифицированной научной мысли. Это стремление находило поддержку не только в факте возрастания роли естественных наук в жизни общества, но и в самой постановке вопроса о бесспорных основах научного знания, которую искали позитивисты и неокантианцы в разных направлениях. Эта постановка вопроса была выражением своеобразного гносеологического нигилизма, распространившегося среди многих ученых конца прошлого века. Этот гносеологический нигилизм проявлялся в разных формах критицизма, агностицизма, позитивизма, скептицизма, кроме феноменологизма, эмпиризма и т.д. По всей вероятности, этот гносеологический нигилизм был симптомом более широкого и более значимого социального течения, гносеологический нигилизм не может быть понят только как порождение новых открытий в науке, разрушивших старые, естественнонаучные теории. По меньшей мере, для того, чтобы новое открытие было признано отрицающим прежние достижения, для этого недостаточно появление новой теории, для этого нужно, чтобы возникло критическое отношение к прошлому и не обязательно к старым теориям, а вообще, к прошлому или к настоящему. Главное, чтобы возникло сомнение в том, что все то, чем люди жили до сих пор – справедливо, истинно, заслуживает уважения. Конечно же, процесс разрушения старых понятий и несоответствие новых концепций предыдущим при условии созерцательного представления о познании способствовали усилению скептицистских, релятивистских и феноменологических идей. Источником и питательной средой этому было движение вне науки в том чувстве универсального нигилизма, которое отметил Ницше как главную характеристику своего времени, которая все шире и шире распространялась среди интеллигенции и в других слоях общества. Это умонастроение лишь косвенно отразилось на методологических течениях, даже в скептицизме и агностицизме нет нигилистской установки в чистом виде, а если говорить о других направлениях, то тем более. К примеру, первые позитивисты усматривали в естествознании мировоззренческого заменителя изжившей себя метафизики. Старое мировоззрение оказалось, по их мнению, несостоятельным, в него никто не верит, так как у него нет реальных, прочных оснований, в него и верилито по недоразумению.
А вот наука предлагает вам некую картину мира, в которую следует не просто верить, а которая доказана, она базируется на очень строгих основаниях. По меньшей мере, первые позитивисты видели в достижениях науки панацею от всех зол. Достаточно напомнить рассуждения Огюста Конта и Герберта Спенсера о социологии, то есть о социальной физике. Ведь она, по их мнению, создавалась для того, чтобы привести человечество к светлому будущему на самых настоящих научных основаниях. Второй позитивизм (махизм) стремился получить чистый опыт, достигнуть бесспорных, общезначимых основ знания. Неокантианцы стремились выявить всеобщие законы конструирующей работы научного мышления. Можно сказать, что в критически очищенном опыте, в критически осмысленном научном разуме, в общих результатах науки, философии, эти философы и их сторонники усматривали надежную опору жизни. Мифологема, известная как башня слоновой кости, которую создает себе ученый, – это действительно, попытка найти опору в жизни. Если нет другой опоры, то должна быть прочная опора моей собственной жизни, которую я создаю в своей научно-исследовательской работе. Но эта башня из слоновой кости, научная опора в жизни, естественно, оказалась вовсе не такой уж прочной, прежде всего, для интеллектуальной элиты общества по причине политических и экономических неурядиц того времени, низведения интеллигента до уровня наемного служащего и разрушения претензий интеллигенции на роль духовного руководителя общества.
В этой связи демонстративен пример с Огюстом Контом и контистами, их социально-политической деятельности, в особенности тогда, когда Конт стал своеобразным позитивистским папой и вокруг него стали создаваться секты, отделения религиозного типа, вплоть до Южной Америки. Оказывается, что между просветительством от науки и миссионерством не такая уж непреодолимая пропасть. Интеллигенция, ученые в период увлечения позитивистской доктриной, наверное, чувствовали себя миссионерами, чувствовали себя призванными использовать средства научного исследования и принести человечеству то, что раньше ему пытались принести мечтатели, пророки, утописты и т.д. Как только интеллигент стал массовым человеком, а ученый  массовой профессией, и интеллигенция превратилась в наемную силу по типу рабочей силы, тогда трудно стало говорить о роли интеллигенции как духовного лидера и руководителя общества. К числу наиболее наглядных неблагоприятных факторов можно отнести ряд локальных войн в Европе, которые затем вылились в первую мировую войну. Все эти обстоятельства породили разнообразные идейные течения, среди которых, прежде всего, выделяется течение, связанное с ростом интереса к отдельной личности, субъекту как таковому, а не к универсальному, инперсонифицированному субъекту науки, и не к субъекту истории, который пробивает себе дорогу через судьбы отдельных личностей, интерес именно к личной судьбе и деятельности отдельного человека.
Самые различные формы могут принимать и самые различные позиции  занимать мыслители, литераторы, художники. У одних тема человека приобретает форму страстного протеста против бесчеловечной практики общества, против жестоких законов, действующих в мире наживы. К примеру, можно сказать, что это проявилось в творчестве Ф.М. Достоевского. Та же самая тема могла проявить себя в трагических тонах опер Вагнера “Летучий голландец” или “Кольцо Нибелунгов”, где действуют, прежде всего, не люди, а боги и полубоги, которым? в конце концов, и места-то нет в современном мире. Более того, та же самая тема звучит в программе отказа от изображения личного в человеке. Примером может служит позиция русских славянофилов. Так, Хомяков писал: “Отдельная личность есть совершенное бессилие и внутренне непримиримый разлад” [68: 161]. Похожее есть и у Маяковского: “Единица  вздор, единица  ноль...” [39: 262]. И в этом наблюдается перверзия  отказ от внимания к отдельной личности является результатом внимания к этой личности.
Если люди пытаются сформировать какой-то негатив, какую-то контрпозицию по отношению к отдельной личности, то это означает, что отдельная личность их заинтересовала  хотя бы как объект преодоления, но заинтересовала. Это было необходимо отметить, так как отличительная характеристика русского славянофильства (во всяком случае, в литературе)  это обращение к безличной иконописи и к народной поэзии, в которой, как известно, индивидуальной личности, индивида не существует.
Итак, позиция, которая была связана с ролью учителя народа, которую на себя добровольно принял сначала интеллигент-философ, а потом интеллигент-ученый, оказалась несостоятельной. В этих условиях не следует удивляться тому, что в искусстве все шире распространяются упаднические пессимистические настроения и идеи искусства для искусства; композиторы и художники стали считать своей целью не то, чтобы сочинять музыку лучше Моцарта и рисовать картины не хуже Леонардо да Винчи, а чтобы делать это не так, как другие, как предшественники.
Это течение не было единственным. Ему противостояли как традиции, так и оптимистическое новаторство, предполагающее преемственность культуры, но проблематика, тем не менее, оставалась прежней – проблема индивида, так сказать, культурный аромат эпохи. Ситуация мировоззренческого голода, о котором пишут все исследователи философии жизни, была результатом, следствием утраты естественной и потому незаметной мировоззренческой позиции, свойственной рядовому человеку в условиях социальной стабильности. Мировоззренческий голод был голодом того разделения людей, о котором писал, в частности, Ф.М. Достоевский, характеризуя русское общество конца XIX века [см.: 16, 17].
Поэтому понятно, что предлагаемая форма мировоззренческих концепций могла представляться и ностальгией по уходящему крепкому и целостному мировоззрению (славянофильства), и апологией субъективизма, и даже попыткой преодолеть социальный нигилизм путем доведения его до предела. Вот эта попытка преодолеть социальный нигилизм доведением его до предела, это и может характеризовать философию жизни в исполнении Ницше, в особенности в последний период его творчества. Только после 1880 года в работах “Веселая наука”, “Так говорил Заратустра”, “По ту сторону добра и зла” и особенно в последней работе “Воля к власти” оформилась у Ницше специфическая, именно для философии жизни, концепция, представленная как особенное мировоззренческое течение.

Далее:  Глава 6, $2 >>

Все права защищены © Copyright
Философия на mini-portal.ru

Проявляйте уважение!
При копировании материала, ставьте прямую ссылку на наш сайт!

Участник Рамблер ТОП 100