www.Mini-Portal.ru
НОВОСТИ:
.............................................
|
Вариантность и относительность вещей и их свойств требует от языка гибкости ,некоторой расплывчатости понятий, возможности конструировать благодаря этому оттенки значений. Континуальной стороне действительности должен соответствовать континуум понятийных значений. Полисемантичность естественнонаучного языка, проявляющаяся наиболее ярко в метафорах и метафорическом словоупотреблении, позволяет рассуждать не вполне логично и за счет этой нелогичности получать новое знание, которое в дальнейшем будет возможно логически обработано [см.: 135]. Через механизм метафоры реализуется нежесткая структура языка [см.: 136]. Вот почему метафора является одним из важных средств познавательного моделирования.
Метафора, будучи переходным элементом в континууме значений, является единством вербально выраженных значений и наглядных образов. И в силу этого именно метафора и метафорическое словоупотребление обеспечивают связь всей совокупности языковых средств науки с областью наглядно-чувственного опыта. Как пишет М. В. Попович, «поэтому нет ничего удивительного в том, что в ходе индивидуальной творческой работы человек осмысливает и перестраивает не словесные тексты, а сугубо индивидуальные образы и представления (Эйнштейн говорил, что у него образы носят скорее кинестетический и музыкальный, чем словесно-понятийный характер). Мышление требует не словесного материала, над которым бы оно работало, а закрепленных в языке средств обработки любого материала» [137, с. 186].
Прежде всего, для метафор характерно наличие иконического элемента в их структуре. Иными словами, метафора является описанием иконического знака [см.: 138]. При этом под иконическим знаком в семиотике подразумевается объект, который несет в себе черты сходства с денотатом. Это наши внутренние образы, различные изображения, фотографии, скульптуры, произведения живописи, разнообразные диаграммы, схемы, чертежи. Диаграммы, схемы, чертежи и т.п. носят ярко выраженный условный характер, но в силу конвенционально закрепленных за ними значений являются понятными для специалистов.
Для каждой метафоры характерно наличие как минимум двух референтов, поэтому буквальное ее толкование часто приводит к абсурду. В качестве примера рассмотрим некоторые из метафор, которые стихийно, в процессе общественно-исторического развития человечества закрепились в языке и носят характер неявных (скрытых) конвенций. Когда мы произносим, например, говоря о человеке, «Лиса Патрикеевна», мы заменяем образ человека образом лисы и сопоставляем образ человека с образом лисы, желая тем самым подчеркнуть, что этот человек, по крайней мере, в одном качестве – хитрости – не уступает Лисе Патрикеевне. А языковое выражение «Лиса Патрикеевна» есть словосочетание для описания иконического знака – образа лисы, взятого со стороны лишь одного качества и со стороны этого качества являющегося представителем другого объекта – человека.
Метафору, как языковое средство, возможно рассматривать и как взаимодействие слов, обладающих разными семантическими полями, т.е. разными системами значений, связанных с этими словами [см.: 139].
В случае метафоры при всем различии семантических полей, ассоциированных с каждым словом, находятся, по крайней мере, одна ли несколько точек соприкосновения, в зависимости от контекста, которые позволяют словам войти в контакт и образовать целостное метафорическое выражение («лысина купола», «овраги морщин»). Значение последнего трансформирует значения исходных слов и к ним несводимо. Метафора не является просто заменой одного буквального выражения другим. Ее невозможно точно выразить группировкой имеющихся слов именно потому, что должен учитываться общий контекст и контекст употребления метафор.
Семантическая конвенция (в данном случае – терминологическая) и метафора являются средствами расширения существующего словаря. Но в отличие от терминологической конвенции метафора апеллирует к некоторой интуитивно или полуинтуитивно воспринимаемой наглядной действительности в силу невозможности своего точного выражения в контексте. Говоря иначе, метафора – использование слова в новом смысле, передача нового смысла с помощью старых слов. Необходимо, однако, оговориться, что одно и то же слово может иметь различные смыслы, но приобретение нового смысла еще не делает его метафорой. Сравните, например, употребление слова «атом» в античности и в современную эпоху как в философии, естествознании, так и в обыденном сознании [см.: 140]. Следует добавить, что логическая дефиниция и «внутренняя форма» слова, образ, лежащий в основе значения или употребления слова, могут уясниться лишь на фоне той материальной и духовной культуры, той системы языка, в контексте которой возникло или преобразовалось данное слово или сочетание слов» [141, с. 20; 83, с. 60]. И этот расширяющий границы знания смысл не полностью выражается в ряде вербальных определений, а требует образных ассоциаций и обращения к наглядности. В качестве примера приведем цитату из выступления на втором всесоюзном совещании по вопросам естествознания профессора, старшего научного сотрудника объединенного института ядерных исследований Барашенкова В.С.: «В квантовой теории частиц мы всегда имеем дело с двумя волновыми функциями: функцией конечного состояния и функцией начального состояния. Если импульсы отдачи объекта невелики, то эти волновые функции одинаковы, нет релятивистской деформации этих функций и квадрат их модуля можно интерпретировать как пространственную плотность. В релятивистской области существенна отдача, поэтому волновые функции «сжаты» в разных направлениях и описывают «релятивистски-сжатую лепешку» [142, с. 53].
Следовательно, во-первых, словесная метафора, будучи представлением иконического знака, всегда связана с чувственно-наглядными образами, по меньшей мере, в индивидуальном сознании. Как отмечал Гегель, «способность воображения извлекает предмет вместе с его множественностью, вместе со всем его ближайшим окружением; а имя одиноко без отношения и сопряжения – не несущий себя ряд, ибо нет определенности, то есть самого отношения в нем самом к иному» [133, с. 293]. Во-вторых, словесная метафора полностью вербально невыразима, т. е. не переводима, и для своего адекватного понимания требует выхода за рамки языка. Оба этих положения, касающиеся лингвистического и гносеологического статуса метафоры, имеют, на наш взгляд, большое значение для анализа этих выражений в языке науки.
Приведем в качестве примера ряд метафорических выражений, имеющих широкое распространение в отдельных областях науки. В физике это: «сила», «странность», «течение времени», «поле», «волна вероятности», "волновой пакет», «спин»; в биологии: «борьба за существование», «волна жизни», «экологическая ниша»; в математике: «монотонная функция», «биение функции», «вынужденное колебание», «гармонические колебания», «кусочно-гладкая функция», «окрестность», «опорная прямая», «бесконечный разрыв функции», «интервал сходимости», «числовая ось», «тело», «поле», «кольцо», «регрессия», «регулярная реплика», «дробная реплика» и т.д. На современном уровне развития данные понятия лишь по форме остаются метафорами, в первую очередь в математике и формальной логике. Но на начальном этапе своего формирования в науке в них с необходимостью присутствовал метафорический элемент. В связи с этим возникает закономерный вопрос: а сохраняют ли научные понятия данный элемент, и не только эмпирические, но в особенности и теоретические понятия на высоком уровне развития научного знания? И да, и нет. Этот вопрос повисает в воздухе, теряет свой гносеологический смысл, ответ на него сводится к ответу на вопрос о происхождении научных терминов или к жонглированию словами типа «диалектика», «противоположность», «творческий дух», если не выделить четко и ясно различные уровни, слои научного языка как части научного знания. Мы выделим здесь следующие уровни научного познания и языка: на первом уровне происходит выдвижение и становление гипотезы; на втором – доказательство или обоснование гипотезы; на третьем – истолкование, интерпретация, объяснение результатов научной деятельности, распространение теории в широком кругу исследователей, в различных научных сообществах, в первую очередь среди молодых ученых, входящих в мир новой теории. На втором уровне, т.е. в языке, на котором происходит доказательство теории, в идеальном случае метафор быть не должно. Примером этого являются формальные теории. Подчеркнем, что это касается лишь самого процесса формального доказательства, но не контекста обоснования в целом. Формальные теории, математический аппарат, искусственные языки являются величайшим достижением науки. Но вне содержания науки, вне детерминации их предметной областью, глубинные структуры которой они отражают, формальные теории теряют не только свое практическое, но и гносеологическое значение. Это находит свое отражение и в использовании тех языковых средств, с помощью которых ведется обоснование знания. Для обоснования в целом семантических конвенций явно недостаточно, поэтому привлекаются неформальные понятия и понятия естественного языка, которые имеют метафорическую нагруженность.
Все права защищены © Copyright
|
