www.Mini-Portal.ru
НОВОСТИ:
.............................................
|
ГЛАВА XVI. ЗНАНИЕ, ПОЗНАНИЕ И БЫТИЕ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ ОНТОЛОГИИ
§ 4. ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ КАК ГУМАНИЗМ
1. Почему нельзя дополнить онтологию экзистенциализма методологией.
Вторую часть "Бытие и время" Хайдеггер так и не написал – и не случайно. Он счел ненужным изложение принципиальных подходов к построению экзистенциальной онтологии, т.е. создание метода экзистенциализма. Если бы эта работа была бы завершена, был бы сформулирован экзистенциальный метод, то экзистенциалистская онтология изменила бы самой себе. В таком случае она перестала бы быть гуманистичной, т.е. относящейся, привязанной к отдельному человеку, отдельному Дазайн, к отдельным и специфическим переживаниям. Она стала бы неким алгоритмом, аналогичным обесчеловеченной науке. Само желание сделать общепонятным понимание основ экзистенциалистской философии, т.е. общим для всех, есть нечто противоречащее ее основам, т.к. индивидуальность мироощущения в таком случае пропадает.
2. Язык должен стать домом бытия
Поэтому язык произведений Хайдеггера в дальнейшем становится все более свободным. В нем нарушаются все общепринятые правила научного языка. Он все более и более сближается с языком поэтов, специализирующихся на словотворчестве.
В "Письме о гуманизме" Хайдеггер пишет, о том, что освобождение языка от грамматики в его изначальной сущностной структуре свойственно мысли и поэзии".
Мысль, отлитая в общепринятые языковые структуры, окаменевает и перестает быть живой мыслью. Тут к месту вспомнить знаменитую строку Тютчева "Мысль изреченная есть ложь".
В целом работа Хайдеггера посвящена трактовке языка. Здесь язык рассматривается Хайдеггером как дом бытия. Язык дом бытия. В этом его жилище обитает человек. Мыслители и поэты стражи этого приюта. Но далеко не всякий язык может быть домом бытия. В этом смысле далеко не у каждого человека есть этот дом.
Дазайн способно жить в языке лишь в принципе. Далеко не каждый литератор, не говоря уже о людях других специальностей, воплощает в языке свое неповторимое "Я". Далеко не у каждого язык есть выражение его личности. То употребление языка, которое наблюдается в обществе, свидетельствует об утрате первоначальных функций языка (в экзистенциальном смысле). Язык превратился в систему информативной связи. Экзистенциальные характеристики утрачиваются, прежде всего, тогда, когда язык рассматривается как нечто служебное, как способ передачи сообщения от одного человека к другому человеку. Что, в свою очередь, определено неправомерным использованием мышления как действия, рассуждения на службе деятельности и производства.
Если мышление понимать как деятельность, рассуждение как работу некоторой мыслительной машины, которая служит деятельности производства, то и язык оказывается лишь средством связи машин в обезличивающую общественную систему, в фабрику. В этом случае человек перестает быть в экзистенциальном смысле, перестает быть личностью. Он становится действующей, мыслящей машиной, а язык становится кодом, при помощи которого эти машины, механизмы связываются в единую систему, фабрику, общество.
Понимание человека как нечто общее, надындивидуальное, неличностное для экзистенциализма неприемлемо. Когда мы смотрим на человека как на коллективное начало, как на совокупность чего-то, человек как индивид исчезает. Подлинность бытия и подлинность человека исчезают. Эта обезличенность выражается у Хайдеггера таким экзистенциалом, как Ман (неопределенное местоимение в немецком языке). Обезличивание человека, усредненного надындивидуальным началом. Тот язык, которым мы пользуемся, это всего лишь средство коммуникации, которое позволяет нам связываться друг с другом в качестве усредненного Ман. Возможность такого использования языка и такого усреднения заложена в любой форме познания, общения и общежития, даже если это общение меня с самим собой. "Человеческое бытие как повседневное бытие друг с другом стоит под знаком господства Других. Оно не есть оно само. Другие отняли у него бытие... Причем эти другие не являются определенными другими. Напротив, любой другой может представлять их. Каждый сам принадлежит к Другим и усиливает их власть... Субъектом является не тот и не этот, не я сам и не некоторые, и не сумма всех. Субъект это нечто среднее – “das Man” [см. Письмо о гуманизме].
Язык и мышление, взятые в их основной, первоначальной, базисной форме, должны быть непрактичными. Даже то мышление, которое господствовало в Древней Греции, начиная с Парменида и Сократа, было изменено, технизировано, ибо теория там означала теоретическое действие. Тем самым был открыт путь к утрате индивидуальной оригинальности и неповторимости языка и мышления, в которых только, собственно, и может существовать человек.
Видимо, в наших современных условиях истинным домом бытия является язык некоторых поэтов и ребенка, когда тот учится говорить, но не в смысле коверканья слов, а в смысле оригинального словообразования и сочетания слов, в которых он выражает неповторимость, несхожесть своего мироощущения (множество примеров этому в книге Чуковского "От трех до пяти”. Ребенок может учиться говорить, чтобы включиться в систему общественных отношений, если мы строим техническую концепцию языка. В этом случае неповторимое, личное, что можно обнаружить в речи ребенка, специфика мира ребенка исчезает.
3. Философия есть само мышление
Философия поэтому в экзистенциалистском смысле не наука о мышлении, а само мышление в его неповторимой индивидуальности. Эту мысль наиболее резко и отчетливо выразил Ясперс, когда определил философию "как речь одного, обращенную к одному". Хотя хочется заметить, что двоих для философии, в экзистенциальном смысле, слишком много, потому что возникают проблемы социальности. Другого нужно понимать как абстрактно другого.
Хайдеггер осуждает традиционных философов за то, что они не философствуют, а занимаются философией, превратили философию в технику, в профессию. Общие высказывания Хайдеггера фокусируются в тезисе, согласно которому именно экзистенциализм есть гуманистическая философия в том своеобразном смысле слова, что она представляет сугубо личностные характеристики человека.
Со времен Сократа и Платона философия является, во-первых, учением, во-вторых, учением о сущности, о первопричинах, а не о бытии человека, т.е. идя от сущности к существованию, от сущности вещей к существованию вещей, от сущности вещей к сущности человека, мы тем самым и человека превращаем в вещь, овеществляем человека. Человек, сформированный в тоталитарном обществе — наиболее яркий пример такому овеществлению. Философия должна идти от существования, от бытия человека к сущности, от экзистенции к эссенции, а не наоборот. Философию, которая занимается сущностями, Хайдеггер и его единомышленники называют метафизикой.
Поэтому Хайдеггер противопоставляет свою трактовку философии и гуманизма марксистскому и христианскому пониманию. Ведь для Маркса, ? полагает Хайдеггер, — естественным человеком является человек общественный. Марксизм ищет природу человека в социуме. Человек есть совокупность общественных отношений. Христианин напротив рассматривает человека как сына Божия, и поэтому его существенный человек не от мира сего". Марксизм и христианство, по мнению Хайдеггера, объединяет одна черта ? гуманистичность гуманного человека определяется уже исходя из фиксированной интерпретации природы, истории, мира, мировой основы и т.п., т.е. определяется исходя из сущего в целом.
Марксизм и Христианство при трактовке человека исходят из сущего: либо из совокупности общественных отношений как сущего, либо из Бога как сущего, который создал человека по образу и подобию своему, и, следовательно, самопорождающая характеристика каждой отдельной личности здесь пропадает. "Всякий гуманизм, — продолжает Хайдеггер, — либо основывается на некоторой метафизике, либо сам делает себя основой метафизики. Всякое определение сущности человека, которое предполагает истолкование сущего, одинаково метафизично" [см.: Письмо о гуманизме]. Избавиться от метафизики можно, лишь поставив вопрос о самом бытии сущего, о его истине, т.е. о его специфическом способе быть.
Он, в частности, состоит в том, что в своем языке и своем мышлении человек образует свой специфический мир, осуществляет самопорождение. Именно в языке человек выставляет, экстатирует себя. От этого «экстатирует» Хайдеггер достаточно произвольно в этимологическом отношении образует название своей философии — «экзистенциализм». Слово "экзистенциализм" Хайдеггером образуется от эк или экста, а не от латинского слова «экзистенция» — существование.
В более поздних работах, к примеру, "Что значит мыслить" Хайдеггер подвергает подобному анализу мышление, уделяя большое значение поэтическому творчеству приходит к выводу, что мыслить значит быть поэтом.
В заключение еще раз обратим внимание читателя на первую основополагающую работу Хайдеггера "Бытие и время", которая оказалась базисной для всего экзистенциализма. Те фундаментальные посылки, которые для экзистенциалистов, к примеру Ясперса, Сартра, Камю, само собой разумеются и поэтому не видны для постороннего наблюдателя, здесь разобраны специально. Это очень существенно, чтобы войти в экзистенциалистскую методологию и проблематику. Ранний Хайдеггер хорош для того, чтобы войти в экзистенциализм, но жить в нем, оставаясь внутри рамок данной работы, невозможно.
Итак, начав свой путь как теоретик, пользующийся довольно традиционным для философа науки интеллектуальным вооружением, Мартин Хайдеггер заканчивает свою карьеру как философ-поэт, который через мифопоэтическое творчество пытается очиститься, освободиться от концептуальной нагруженности и мыслительных форм после сократовской философии и вернуться в хрупкое, поэтическое лоно свободного, нескованного мышления ранних греков, которые были лучше нас и ближе к богам.
Все права защищены © Copyright
|