www.Mini-Portal.ru
НОВОСТИ:
.............................................
|
ГЛАВА XV. ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ВЕТВЬ ЭКЗИСТЕНЦИОНАЛИЗМА И ЕГО ТЕОРЕТИКОПОЗНАВАТЕЛЬНОЙ МОДЕЛИ
Экзистенциализм это одно из философских направлений, которое зарождается в лоне феноменологического подхода. Экзистенциализм в значительно большей степени, чем феноменология или неопозитивизм, отвечает мировоззренческим запросам, мироощущению современного человека. В нем менее важно и даже, можно сказать, менее развито теоретическое начало, сближающее любое философское течение с научной теорией, философское исследование с научным.
Экзистенциализм в значительно меньшей степени теоретическая конструкция, чем самые близкие к нему направления. К примеру, феноменология или философия жизни, которые рассматриваются обычно в качестве теоретических источников или предшественников экзистенциализма.
Это утверждение не опровергает того обстоятельства, что некоторые представители экзистенциализма пытаются строить и выстраивают теоретические конструкции, придавая им форму типично научных изысканий.
В этом отношении выделяются фундаментальные для экзистенциализма работы немецкого экзистенциалиста Мартина Хайдеггера "Бытие и время" 1927 года и французского экзистенциалиста Жана Поля Сартра «Бытие и ничто» 1943 года. В них теоретически разработаны основополагающие моменты для всего экзистенциализма в его широкой размытости и многоликости.
Многие представители экзистенциализма проводят свои идеи не только и не столько в форме специализированных работ, сколько в форме литературных произведений, психологических этюдов и эссе. Тот же Жан Поль Сартр известен в широких кругах как литератор-экзистенциалист, автор романов, пьес и рассказов, чем автор "Бытия и ничто". Рассматривать литературные произведения экзистенциалистов лишь как иллюстрации для теоретических конструкций, по меньшей мере, неверно. Если упрек Гуссерля как теоретика Шиллеру в картиночной феноменологии вполне оправдан, то для экзистенциализма его картиночность – это его способ быть после того, как был осмыслен его теоретический фундамент.
В литературных произведениях экзистенциалистов предлагается пример мира, в котором живет какой-то отдельный человек. И если юр это совокупность индивидуальных миров, то в таком случае картиночная феноменология, экзистенциализм в большей степени отвечают поставленной задаче. Поиски настроений, близких к теоретической части экзистенциализма, среди широких кругов литераторов, архитекторов, художников, музыкантов и т. д., могут помочь лучше понять сам экзистенциализм, его истоки и значение в духовной жизни современного общества.
Если пытаться реконструировать в сжатом виде представление каждого из экзистенциалистов и пытаться получить их общие черты путем сравнения, то итог будет только один вывод о своеобразии каждого из этих мыслителей. Индукция или обобщение различных версий экзистенциалистов, строго говоря, невозможна в силу его нестандартности. Эту нестандартность любят подчеркивать сами экзистенциалисты. Можно обнаружить известное сходство терминологии, но зачастую одинаково звучащие термины имеют различный смысл и т.д. Так, к примеру, немецкие экзистенциалисты Хайдеггер и Ясперс используют в качестве основных термины "дазайн" и "экзистенция" но то, что Хайдеггер называет дазайн, Ясперс обозначает экзистенцией и наоборот. Мы, конечно же, можем найти тождество проблематики, но тождество проблематики, привязанное к отдельному субъекту, предполагает и огромное различие, порой эквивалентное по своему значению тождеству.
Естественно, что легче начать освоение экзистенциализма с художественных произведений того же Сартра или Камю в силу их теоретической неопределенности. Но парадокс заключается в следующем: чтобы выявить теоретические характеристики, нужно устранить эту неопределенность, в противном случае будет потеряна информативность. Использование экзистенциалистами литературной формы для выражения своих идей не случайно. Литературное произведение не доказывает, оно показывает, оно демонстрирует миропонимание, мироощущение, умонастроение в наглядной форме.
Теоретическая работа, в том числе и философская, в силу своей формы диктует некоторый способ доказательства и предполагает общую универсальную структуру, как для автора, так и для читателя общую структуру рассуждения. Этого всего не требуется от литературных произведений, особенно модернистских. Здесь не требуется общее, одинаковое понимание терминов и их сочетаний.
Однако экзистенциалистская философия у ряда авторов, несомненно, является разновидностью теоретической рефлексия. Более того, у некоторых из них истоки и формы экзистенциалистских конструкций представлены в качестве попытки размышлений над основами самого научного мышления как результат стремления преодолеть ограниченность традиционной формы научного мышления.
Поздний Гуссерль, как и экзистенциалисты, усматривает ограниченность научного мышления в инперсональности его результатов.
Таким образом, если литературный вариант экзистенциализма можно было бы вполне обоснованно рассматривать как отражение в художественных образах особенностей поведения и мироощущений человека современного мира, то его философский аспект наиболее адекватно, пожалуй, можно определить как отражение того же базисного материала не столько посредством теоретического мышления, сколько в специфических формах и категориях теоретического мышления. Это замечание принципиально существенно для понимания экзистенциализма. Посредством теоретического мышления отражения мы строим теоретическую конструкцию, мы воссоздаем какие-то общие характеристики предмета исследования. Но мы можем использовать теоретические термины и с другой целью. Здесь теоретические термины, понятия, конструкции оказываются такими же средствами, как и краски для художника.
В теоретических образованиях отражаются индивидуальные характеристики объекта, а не реконструкция его в общем виде. Мыслить в теоретических образованиях в теоретических терминах, понятиях, конструкциях, в концептах, и использовать их для выражения, изображения предмета исследования это принципиально разные вещи. Не понятийная форма мышления, а использование понятий понятийной формы мышления вот что типично для теоретической версии экзистенциализма. Вот что принципиально, а не только проблематика, отличает экзистенциализм как тип философствования от традиционной философии. Без использования научных средств при отображении человеческих характеристик теоретической версии экзистенциализма не обойтись, как и любой другой теории.
Литературная версия экзистенциализма это не только демонстрация ненаучными средствами, но и компенсация "неэкзистенциональности" научных средств, которые используются теорией экзистенциализма. У позднего Хайдеггера это проявилось в мифопоэтическом способе размышления и словотворчестве.
Научная терминология средства, используемая для изображения отдельного человека, не приводит в теоретическом экзистенциализме к превращению отдельного человека в другого индивида, в теоретического человека это способ выразить одно через другое. Они используются так же, как и краски художника, который пишет портрет отдельного человека, а не человека вообще.
Попытаюсь еще раз продемонстрировать это. Можно это повторить и в другой форме: философская теория и формы теоретического мышления в экзистенциализме скорее не средства исследования какой-то проблемы, сколько тот материал, в котором особенности миросозерцания определенной части населения земли находят свое отражение. Эта специфическая черта экзистенциализма, присущая уже в некоторой слабой форме философии жизни в ее бергсоновском и ницшеанском вариантах, заставляет, требует использовать здесь другую форму историко-философского анализа и другие способы критического исследования, чем те, которые применяются в исследовании традиционной философией.
При анализе экзистенциализма в гораздо меньшей степени возможен спор по отдельным, конкретным вопросам, поскольку для того чтобы такой спор был плодотворным или просто мог иметь место, необходимы некоторые существенные точки соприкосновения во взглядах сторон, которые ведут дискуссию. Экзистенциализм, к примеру, это не теория познания в привычном понимании. Поэтому, если поставить вопрос: "познаваем ли мир или нет" перед Хайдеггером или Сартром, то данный вопрос и вся проблематика с ним связанная, повиснет в воздухе. В рамках экзистенциальных проблем, вопрос о том, познаваем ли мир, бессмыслен. В привычном общепризнанном смысле, истина – это, прежде всего, некоторое отношение между содержанием наших представлений об объекте с самим этим объектом. Для экзистенциализма истина – это, прежде всего, некоторый способ переживания, некоторая форма переживания, некоторый момент переживания. В общепринятом, расхожем смысле истина в период Аристотеля, Коперника, Галилея, Ньютона, Майкельсона, Эйнштейна одна и та же. Истина есть истина, они лишь по-своему в разных условиях защищают ее.
Согласно экзистенциализму, оказывается, что для Коперника истина не отделима от его собственной судьбы, как, впрочем, и для других. Ему было крайне трудно, мучительно страшно обнародовать свою теорию, вступить в конфликт с веками устоявшейся верой в геоцентрическое устройство вселенной. Весть об издании его книги «О вращениях небесных сфер» (1543 год) застает Коперника на смертном одре. Решение опубликовать свою теорию лишило его последних сил. Тем не менее, Коперник не может отказаться от своих взглядов не только потому, что он тем самым отказался бы от выращенной им великолепной жемчужины. Этот отказ означал бы отказ от того ценного, что есть в нем самом, то есть отказ от своей души, а душа для христианина имеет непреходящую ценность по сравнению с телом. Защищать эту самую истину, как и свою собственную душу, кроме тебя самого, никто не будет. Она твоя. Ты и есть на самом деле то, что она есть. Она с тобой вместе...
Джордано Бруно за свою истину, за свой мир, за свой способ переживания мира, предпочел пойти на костер. Истина Галилея, с точки зрения экзистенциализма, имеет существенные характеристики.
Галилей предпочел прекратить пытку и отказаться от своей книги. При этом он воскликнул: "А всё-таки она вертится".
Другими словами истина останется истиной, что бы вы со мной ни сделали. Она сильней меня. Она вне меня. Это уже другое положение, другой способ переживания.
В силу такого подхода, экзистенциалистское понимание и теория познания, основанная на теории отражения, не имеют точек соприкосновения.
Экзистенциализм это и своеобразная онтология, то есть учение о бытии, но совсем другое, чем тот мир, о котором рассуждали традиционные метафизики. Мир экзистенциализма, его онтология — это мир человеческой субъективности. Поэтому, если пытаться вести дискуссию с экзистенциализмом по каким-то конкретным вопросам, то это легче делать психологу или даже психиатру, чем философу или социологу в традиционном значении этого слова. Хотя необходимо заметить, что большинство психологов ориентированы объективистски, кроме, может быть, психоаналитиков. Эксплицировать экзистенциалистское понимание можно, лишь обсудив вопрос о принципиальной правомерности или неправомерности этого подхода, о его универсальности или ограниченности.
Можно дать оценку этому способу философствования, можно проследить его корни, вот, пожалуй, и все. Экзистенциализм это скорее способ переживания и анализ этого способа переживания, нежели форма теоретического освоения действительности как объективного мира. Этим и определяются специфические трудности анализа этого философского направления.
Экзистенциализм это одно из направлений, выросшее из феноменологии. Поэтому целесообразно напомнить эволюцию взглядов Гуссерля и его феноменологии, его отношение к науке. Блестящие успехи научных исследований сопровождались, по позднему Гуссерлю, ростом отчуждения между наукой и личностью человека. Решая мировые проблемы, отвечая на мировые загадки, изучая строение атома и космоса, наука проглядела мир интересов и забот отдельного человека и поэтому потеряла его доверие. Она стала агуманистичной и даже антигуманной, более того, мир, созданный и пересозданный наукой, не освободил человека от страхов, страданий, сомнений и даже усилил эти моменты.
Стремление понять бытие рационалистски привело к росту иррациональности того реального мира, в котором живет каждый. Эта общая установка, это общее настроение может вести к двум типам выводов и результатов. С одной стороны, к выводу об окончательном и безысходном тупике научного подхода и научного мышления в целом. Отсюда антисциентизм ультралевых гуманитариев наших дней. С другой стороны – к попыткам переориентировать научное мышление, так изменив и дополнив его предмет и метод, что человеческие проблемы станут доступными ему.
В экзистенциализме переплелись оба эти подхода. Так, к примеру, один из первых экзистенциалистов, ученик Гуссерля, ученик, от которого отрекся учитель, Мартин Хайдеггер начинает свою карьеру как теоретик, пользующийся достаточно традиционным для философа науки интеллектуальным вооружением, и заканчивает ее на пути мифопоэтического творчества.
Все права защищены © Copyright
|
