НОВОСТИ:

<< Глава 14, $5

СОДЕРЖАНИЕ

Далее:  Глава 15 >>

ГЛАВА XIV. ПРИРОДА ЗНАНИЯ И ПОЗНАЮЩИЙ В СИСТЕМЕ
ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОГО ПОДХОДА ГУССЕРЛЯ

§ 6. Поздний Гуссерль. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология

Последние работы Гуссерля только усиливают общую направленность его рассуждений. В работе "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология" (написана в 1936 году, опубликована в 1954 году) в центре стоят в большей степени социальные проблемы, чем гносеологические. Здесь развертывается в широком плане    эпистемологический подход. Эта работа продолжает идеи, высказанные в " Идеях".
Гуссерль по-прежнему настаивает на ошибочности представлений о бытии физической действительности и в качестве основной и, пожалуй, единственной действительности рассматривает жизненный мир.
Кризис европейских наук, кризис европейского стиля научного мышления, европейской логики, европейского умостроя заключается в том, что наука оказалась в стороне от жизненных запросов современного ей человечества во всем их многообразии и универсальности. Европейская наука потеряла человека как человека. Она стала агуманистичной (не гуманистичной, но не антигуманистичной).
Понятие жизненного мира представлено здесь Гуссерлем как средство избавить научное и философское мышление от подобной ограниченности. Жизненный мир составляют совокупности первичных очевидностей человека, совокупность того, что дано ему как предпосылка любой, в том числе и научной деятельности, как стартовая площадка дальнейшей работы. Это мир каждого отдельного человека, мир феноменов каждого человека. Это мир любимых или ненавидимых мною вещей, людей, поступков, мыслей. Этот мир является основой для всякого дальнейшего анализа.
В "Кризисе европейских наук" Гуссерль занимается социологическими исследованиями, в том числе и социологией науки. По сути дела, он продолжает исследование структуры мира, структуры области феноменов, которые конструируются, в конечном счете, сознанием. Здесь он резко выступает против абсолютизирования физической действительности. Действительный мир  это жизненный мир отдельных субъектов. Несколько раньше, в "Декартовских размышлениях" Гуссерль увидел, что эволюция его взглядов приводит к той проблеме, которая не существовала в его ранних работах, к проблеме интерсубъективности. Но не эта проблема оказалась существенной для дальнейшего развития феноменологического подхода.
Феноменологический подход ранних работ Гуссерля выдохся, исчерпал себя в том смысле, что чисто гносеологическая и чисто методологическая проблематика переместились на задний план. У его ученика Макса Шелера мы уже не находим собственно методологических разработок. Сам Гуссерль относился к Шелеру, впрочем, как и Шелер к Гуссерлю, достаточно неоднозначно. С одной стороны, Шелер признавал существенное влияние Гуссерля, с другой стороны, считал, что гуссерлевская феноменология слишком засушена, превращена в метод, близкий к научному. Поэтому, истинный мир человека, которым должна заниматься феноменология, охвачен далеко не полностью. Гуссерль, в свою очередь, назвал феноменологические искания Шелера картиночной феноменологией, в том смысле, что вместо того, чтобы давать систематическое исследование, предлагаются отдельные примеры использования феноменологического метода.
Эти расхождения учителя и ученика интересны тем, что показывают богатые возможности феноменологического подхода, в частности, показывают плодотворную попытку уйти в философских изысканиях от того, что есть в науке, в естествознании, к примеру, от интерсубъективности, имперсональности, обезличенности предметного мира, использования научных результатов, научного исследования и применения научных методов, строгой систематичности, объективизации, ориентированной на трансцендентного субъекта и т.д. Основания этого, заложенные еще в ранних  работах, Гуссерль в явном виде выразил в "Кризисе европейских наук". Ведь кризис европейских наук заключается в первую очередь не в том, что наука потеряла человека как предмет своего исследования, а в том, что она оказалась в стороне от жизненных запросов человека во всем их многообразии и универсальности. Для европейских наук, научного мышления характерно противопоставление объекта и субъекта, отношение к объекту как к чему-то внешнему по отношению к человеку, понимание объективности истины как чего-то независящего от познающего субъекта, от человеческих ценностей, настроения.
Кризис европейских наук не в том, что не занимаются психологией, антропологией, этикой, социологией и т.д., а в том, что всем этим занимаются также как и механикой: есть внешний мир, внешний объект, будь это даже сам человек или его сознание, и этот мир нужно освоить, приспособить, а не научиться жить в нем, нужно научиться описывать процессы, которые в нем происходят и предсказывать  бессубъективная установка. Понятие жизненного мира представляется Гуссерлю средством, чтобы избавить, по меньшей мере, философское мышление от ограниченности научного подхода. Жизненный мир составляет набор первичных очевидностей  то, что дано человеку в качестве предпосылки любой деятельности, в том числе и научной. Мир науки  это всего лишь абсолютизированный интенциональный мир, надстроенный над первичными жизненными данностями и поэтому дегуманизирован.
Несмотря на внешнюю противоположность установок раннего и позднего Гуссерля, между ними есть определенная связь. Поздний Гуссерль лишь естественным образом развернул тезисы, которые защищал в "Логических исследованиях". Он строил научную методологию, оставив за скобками первичные данности. Субъективность знания и познавания превращается в субъективность той реальности, в которой живет отдельный человек. Реальный человек живет не в мире объективных вещей, а в мире собственных переживаний, связанных неразрывно с тем, что существует, окружает человека. Раз эта связь неразрывна, то не нужно и делить мир на мир субъекта и мир объектов.

1. Назад и снова назад к человечеству

В "Кризисе европейских наук" в очередной раз Гуссерль пере-открыл достижение Христианской, т.е. европейской, т.е. средневековой культуры  открытие “Я”, самосознания, человека как личности,  человека, суть которого заключена в его внутреннем духовном мире. Такого рода пере-открытие является признаком кризиса европейской культуры. Кризис –  это не только тогда, когда плохо. Это не столько и не только упадок, сколько активный поиск нового способа жить. Должно быть, позитивная часть этих поисков начинается именно с такого рода переоткрытия. Христианство, по меньшей мере после ХIII века, постоянно находится в "упадке", это его способ быть. Европейская культура  культура, основанная на ценностях христианства,  постоянно находится в состоянии духовного кризиса, т.е. в состоянии духовного поиска.
Двадцатый век демонстрирует это более наглядно потому, что европейская культура стала достаточно мощной. Достаточно мощной, чтобы погубить себя? и в буквальном, и в переносном смысле погубить, овнешнить человека или уничтожить естественные условия для его жизни. Под воздействием глобальной войны или какой-нибудь другой глобальной рукотворной катастрофы, к примеру, известного изменения состава атмосферного воздуха. Мировые войны и экономические потрясения, экономическое процветание и общественная модель потребления, комфортность, предоставляемая технической цивилизацией и разочарование в ней, потрясение использованием и возможностями использования результатов научного прогресса, ответственность за которые несет и субъект науки, политические эксперименты в масштабах стран и народов,  все это, спрессованное в какие-то 60-80 лет, не могло не вызвать духовного кризиса, поиска вплоть до попыток создания альтернативных способов жизни. В своей работе "Кризис европейских наук" Гуссерль затронул лишь один из аспектов этого поиска. Этот настрой, этот эмоциональный фон наиболее отчетливо выразился в экзистенциалистской философии и литературе. Преемники и последователи его феноменологического подхода, философы  экзистенциалисты сконцентрировали свое внимание на внутреннем духовном мире человека и попытались посмотреть на внешний мир через внутренний мир человека.

*   *   *
Гуссерль пережил два творческих ЭПОХЕ: первое  внешнее, демонстративное, когда бросил математику и профессионально занялся философией. Второе  длинное, трудное, мучительное, когда в начале своего творческого пути Гуссерль выступил как методолог, а в конце своего жизненного и творческого пути (у людей мыслящих они совпадают) он приходит к необходимости изучения жизненного мира отдельного человека, того, чем он пренебрег вначале. Такая эволюция вполне демонстративна и типична для историко-философского процесса в ХХ веке. Его ученик, первый и крупнейший экзистенциалист Мартин Хайдеггер, также претерпевает подобную эволюцию, но уже в сокращенном виде, в масштабах одной работы.
Мартин Хайдеггер в своей фундаментальной работе "Бытие и время", в первой ее части, предлагает результаты феноменологического анализа бытия. Во второй части, по замыслу автора, должен был быть изложен метод феноменологического анализа. Но эта часть не была написана. Метод оказался не нужен. В 1 части работы "Бытие и время" был дан образец видения мира, подхода к миру самого Хайдеггера. У другого будет другой мир, а как он строится, можно будет изучить по образцу, предложенному в 1 части "Бытия и времени". Создание и изложение метода феноменологического анализа бытия привело бы к результатам крайне нежелательным для Хайдеггера, как экзистенциалиста. По его мнению, всякий метод претендует на универсальность и всеобщность. Создание и применение метода привело бы не только к противоречию с хайдеггеровским пониманием философствования, но и нивелированию особенностей экзистенциалистской философии как таковой. Мало того, что она тогда бы ничем не отличалась от традиционной философии. Это стало бы подражанием научному способу мышления, привело бы к обезличиванию любого, кто бы стал пользоваться таким методом, овнешлению его и его мира и потере экзистенции.
Таким образом, философские программы, выступающие в начале как методологические, раскрываются в конечном счёте, как варианты общественного сознания, как мировоззренческие программы, проигрывающие нетрадиционные, с точки зрения традиционной философии, с точки зрения классического рационализма, матрицы жизнечувствования, способы жить. Еще раз проявилась матрица европейского жизнечувствования, формирование которой было связано с открытием человека как личности, т.е. его внутреннего мира, его самосознания, его истории, т.е. то, что дало Средневековье в его лучших проявлениях, т.е. то, что стало определяющим архетипом человека европейской культуры, той самой культуры, которая сформировалась в лоне Христианства.

Проявляйте уважение!
При копировании материала, ставьте прямую ссылку на наш сайт!