www.Mini-Portal.ru
НОВОСТИ:
.............................................
|
ГЛАВА VI. Истина и нигилизм. Ницше и его творчество
§ 2. Проблемы субъекта и эволюция взглядов Ницше
В первых своих работах “Рождение трагедий из духа музыки” (1872 г.), “Несвоевременные размышления” (1873 г.) профессор классической филологии Базельского университета Фридрих Ницше, романтический поклонник Шопенгауера и музыки Рихарда Вагнера, выступает как критик упадка современного ему общества, прежде всего, его интеллигентного среза с позиции идеализированного драматизированного прошлого. В ранних работах Ницше возвеличивает античный дионисовский дух, который в современном ему мире может реально выступать только как трагедия. Это означает практически, что современное общество – это больное общество.
II период Ницше начинается с книги “Человеческое – слишком человеческое” (1878 г.) и оканчивается работой “Утренняя заря” (1881 г.). В этот период Ницше становится сторонником позитивистски понятого естественного научного мышления, в особенности дарвиновской теории, которую он пытается универсализировать. Он превращает дарвиновскую теорию в историческую, социально-политическую и даже этическую концепцию (хороший пример тому, как естественнонаучные теории теряли свое собственное содержание и становились несомненным суррогатом мировоззрения). От этого биологизаторства Ницше до конца не удалось избавиться.
Анализируя II период творчества Ницше, необходимо отметить, что и прежний его кумир – Вагнер тоже за это время претерпел известную эволюцию. Оригинальное творчество зрелого Вагнера начинается с оперы “Летучий голландец” (1840 1841 гг.), особенно ярко раскрывается в цикле опер “Кольцо Нибелунгов” (1848 1874 гг.), а оканчивается оперой “Парсифаль” (18771882 гг.), в которой уже героический романтизм перерос в религиозное чувство. В этот период и Ницше расстается с шопенгауэровскими идеями, поэтому уже в своей книге “Человеческое – слишком человеческое” Ницше обрушивается на музыку зрелого Вагнера, видя в ней проявление и пропаганду декаданса. Он рассматривает музыку позднего Вагнера как симптом истощения организма. “Истощение организма” [см.: 43: 534] это не только красивая фраза или эмоциональное выражение настроения Ницше, это своего рода и его теоретическая концепция переосмысления дарвиновской теории. Вот что пишет в это время Ницше: “Искусство Вагнера – болезненное искусство, проблема, выносимая им на сцену – это просто проблема истерии, судорожный характер его страстей, возбужденная чувствительность, вкус, требующий все более сильного раздражения, настойчивость, возведенная в рамках принципа, и, главное, выбор героев и героинь, задуманные как физиологические типы, целая галерея больных все это вместе взятое представляет нам патологическую картину, не оставляющую ни малейшего сомнения. Вагнер просто неврастеник” [43: 534535].
“... Медики и физиологи имеют в лице Вагнера интереснейший или по меньшей мере чрезвычайно характерный случай” [43: 535]. (Интересно, что сказал бы Ницше, если бы узнал, что такого рода аргументацию будут приводить его критики, сторонники медицинской концепции истолкования творчества Ницше).
В этой работе “Человеческое – слишком человеческое” Ницше развивает, в том числе, и собственную программу музыки. По его утверждению, в музыке не должно быть ни этики, ни психологии. Ей следует сделаться невозмутимо ясной, чувственной, она должна выражать непреодолимую силу.
Эта музыка, “душа которой родственна пальме и привыкла жить и блуждать среди больших, прекрасных, одиноких хищных зверей” [44: 375]. Ницше, что характерно для данного периода творчества, обвиняет Вагнера в том, что композитор был во власти метафизических химер, более того, согласно Ницше: “Та же самая порода людей, которая бредила Гегелем, бредит нынче Вагнером; в его школе даже пишут по-гегелевски! – Прежде всех понял его немецкий юноша. Два слова, “бесконечный” и “значение”, уже были достаточны: ему сделалось при этом невыразимо хорошо. Не музыкой покорил себе Вагнер юношей, а “идеей”: богатство загадок в его игра в прятки под ста символами, его полихромия идеала – вот что влечет к Вагнеру этих юношей; это гений Вагнера в создавании облаков, его гоньба, блуждание и рысканье по воздуху, его “всюду” и “нигде”, точь-в-точь то самое, чем прельщал и увлекал их в свое время Гегель!” [43: 544545].
Ницше, пытаясь провести позитивистскую программу в области искусства, предлагает создать такую музыку, в которой не было бы и следа метафизики. Он мечтает о музыке, “редкостные чары которой заключались бы в том, что она не знала бы уже ничего о добре и зле” [44: 375]. Таков II период в творчестве Ницше.
Однако эти настроения в III период творчества перерастают в новую форму метафизики, которую можно было бы назвать метафизикой жизни. Жизнь в работах Ницше, написанных в III период, – это не просто уже биологическое явление, это своеобразное космическое начало, которое пронизывает всю природу, все действия людей и народов, это та сущность, которая делает Вселенную подобной живому организму.
III период. Ницше приходит к переоценке своего прежнего отношения к дарвиновской теории. Он переоценивает тот источник, из которого во многом проистекала его концепция, теперь жизнь превратилась в имманентное активное начало бытия, поэтому дарвинское представление об эволюции не только не удовлетворяет Ницше, но и оказывается объектом его самых ожесточенных нападок. Вот что он пишет по поводу дарвиновской эволюции в работе “Воля к власти”: “Влияние внешних обстоятельств переоценено у Дарвина до нелепости. Существенным процессом жизни представляется нам именно та огромная, созидающая изнутри форма, сила, которая обращает себе на пользу, эксплуатирует внешние обстоятельства” [45: 262].
Вот это противопоставление внешних обстоятельств и внутренней активности разрешается в пользу внутренней активности. Это, пожалуй, самый существенный момент для метафизики жизни Ницше или для метафизической концепции философии III периода его творчества.
Все права защищены © Copyright
|
